Месс-менд. Роман
Шрифт:
– Как мне больно, Вивиан, что, кроме нашей Кэт, мы никого не можем позвать к себе и угостить.
Она откусила кусочек груши и вдруг рванулась с места. Я успела разглядеть страшную судорогу, пробежавшую у нее по лицу. Она даже не вскрикнула. Я бросилась к ней. Она умерла. Я кинулась в кухню - Кэт исчезла. Тогда я схватила другую грушу и, едва сознавая, что делаю, сунула ее в карман, а потом опустилась возле мамы, сотрясаемая страшнейшим ознобом. Это не была скорбь, это не был ужас. В ту минуту я чувствовала только одно: ненависть! Ненависть переполняла меня и вызывала сердцебиение, я едва не лишалась сознания, я клялась себе каждой каплей крови убить Рокфеллера, отомстить ему за маму и за нерожденное
Здесь мисс Ортон запнулась. Тингсмастер положил ей руку на голову и успокоительно сказал:
– Говорите, дитя мое.
– Смыслом всей моей жизни стало одно - отомстить; жизнью всего моего сердца стало одно - ненависть. Я следила за Рокфеллером, пока у меня хватило средств. Потом деньги иссякли, я стала давать уроки музыки, обезобразив себя до неузнаваемости. Мне удалось получить доступ в хорошие дома и узнать кое-что о семействе Рокфеллера. Так, я узнала, что он женился на мистрисс Элизабет Вессон через несколько месяцев после смерти моей матери. Но отомстить ему в моем положении полунищей учительницы музыки было невозможно. В доме, где я давала уроки, часто бывал богатый банкир Вестингауз. Мне показалось, что он подходящий человек, и я продала себя банкиру Вестингаузу, чтоб иметь деньги.
Мисс Ортон произнесла это бестрепетным голосом. По широкому лицу Тингсмастера прошла грусть и сострадание. Девушка продолжала:
– Чтобы иметь козырь в руках, знать всех, а самой оставаться ни для кого неведомой, я сочинила игру с маской. Я - та знаменитая «маска», которая интригует весь Нью-Йорк. И вот, очутившись уже у цели, заплатив за это жизнью, совестью, самою собой, я вдруг узнаю, что Рокфеллер уже убит. Он ушел от моей мести. Я спешу к его нотариусу Крафту, знавшему мою покойную мать, но тот погиб, а вместо него в конторе… вместо него в конторе…
– Странно, - прервала она себя, хватаясь за лоб рукой, - у меня чудная память, я всегда все помню, а вот сейчас не могу припомнить, кто был в конторе вместо Крафта.. Я даже не помню, о чем я с ним говорила. Но помню завещание Рокфеллера: он все свои богатства оставил не семье, а комитету фашистов для борьбы с Советской Россией.
– Мисс Ортон!
– вскричал Тингсмастер.
– То, что вы говорите, важное дело. Вы не путаете, не ошиблись?
– Нет, не ошиблась. Это я прочитала своими глазами. Но я ушла из конторы, а молодой человек Друк дал мне свой адрес, чтоб я пошла к нему в четыре часа. Мне показалось, он знает какую-то тайну, но только чего-то или кого-то боится… Друк, Бруклин-стрит, 8. Я вышла к Гудзону, чтоб убить время до четырех, и больше ничего не помню.
Страшная бледность покрыла ей щеки. Она опустила голову на грудь и шепнула:
– Мне очень плохо, мне странно, что я стала как будто забывчива.
Тингсмастер внимательно посмотрел на нее и принес ей воды с виски. Когда она выпила и пришла в себя, он спросил ее:
– Дорогая мисс, скажите мне, чего бы вам теперь хотелось?
– Отомстить Рокфеллеру, - медленно ответила девушка, - ему нельзя, он умер, - значит, отомстить Артуру Рокфеллеру, его сыну.
Наступило молчание. Тингсмастер помешал уголь в камине, прошелся несколько раз по комнате, потом остановился и взглянул на бедную девушку.
– Слушайте меня, мисс Ортон. Вы попали к людям, цель жизни которых - борьба с Рокфеллером, и не с одним, а со всеми Рокфеллерами в мире. Но, дорогая моя мисс, мы боремся не оттого, что ненавидим отдельных людей, и мы не хотим кровожадной борьбы. Мы боремся потому, что тысячи наших братьев и мы сами погибаем, не видя настоящей жизни. Мы боремся потому, что дети бедняков задыхаются в подвалах, лишенных солнца и воздуха, потому, что наши юноши посылаются убивать таких же несчастных, как они сами, во время войны, загоняются в рудники и на фабрики во время мира. Мы боремся не для того, чтоб отомстить. Мы хотим установить справедливость на земле и светлую жизнь для каждого человека, от первого до последнего. Понимаете вы меня?
– Тингсмастер!
– воскликнула девушка, вскочив с места.
– Вы удивительный человек, вы прекрасны. Я хотела бы чувствовать то, что вы говорите. Я знаю, вами движет любовь, а я не могу любить! Но вы не смеете отказать мне в поддержке, вы должны взять меня в свой союз и поручить мне дело ненависти. Я убью Рокфеллера! Я убью всех, кого надо!
– Мы не хотим убивать, - ответил Мик, - мы не воруем, не убиваем, не мстим. Мы добились того, что все вещи, выделываемые руками рабочих, нас слушаются, - но мы от этого ни на один цент не богаче. Мы всюду проникаем, мы открываем кладовые банка, но ни один из нас еще не похитил ни одного доллара. И руки наши не обагрены ни единой кровинкой врага.
– Тингсмастер, вы не смеете мне отказать. Ну, хорошо… Пусть! Я буду действовать одна. Я все равно вернусь в Нью-Йорк и убью Рокфеллера.
Мисс Ортон встала, забыв, что на ней рабочий костюм Лори. Мик взял ее за плечо и усадил снова в кресло.
– Вы останетесь у нас, покуда не поправитесь, - сказал он просто, - а там мы увидим. Виллингс, Нэд!
В комнату так быстро вбежали оба приятеля, что не было необходимости спрашивать их, дошло ли до их ушей все говорившееся в комнате. С ними вместе вбежал и вымазанный дегтем Лори.
– Тингсмастер, - воскликнул он, едва переводя дух, - вот нож, которым ее пырнули. Я был у аптекаря, он говорит, что нож отравлен страшнейшим ядом. А вы, мисс Ортон, лучше бы не хлопотали о Друке. Он удрал. Говорят, он обокрал Крафта и удрал с его деньгами.
– Тише ты, Лори, - остановил его Тингсмастер.
– Положи нож на стол и не пугай бедную мисс. Я прошу кого-нибудь из вас, ребята, раздобыть ей женское платье.
– Кстати, Мик, - продолжал Лори выкладывать свои новости, - дровяная барка на Гудзоне оказалась с потайной комнатой. А ее хозяин… ее хозяин… черт побери, я не помню, что такое с ним было… Надеюсь, ребята не имели с ним столкновения, когда носили туда одежду?
– Да что ты, Лори!
– ответил Виллингс.
– Отто-булочник ходил туда и, сколько ни рыскал, не нашел и следа барки. Она сгинула, точно во сне нам приснилась. Мы ломали голову, что это за наваждение и куда ты делся.
– Сгинула, - повторил Лори, и по спине его пробежал холодок непонятного ужаса.
13. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДРУКА В КОСТЮМЕ
Как только кончились занятия в конторе Крафта, мистер Друк широко зевнул, изобразил на лице блаженное утомление, поглядел в зеркальце, пригладил голову и, добродушно простившись со всеми черномазыми, отправился, помахивая тросточкой, восвояси.