Месси. Исключительная биография

()

– Я покупаю кострец или кусок с огузка. В Барселоне я тоже видела такую разделку, но не знаю, как это у них называется. Я слегка подсаливаю каждый кусочек, окунаю в яйцо и обваливаю в сухарях. Потом жарю до золотисто-коричневой корочки и выкладываю на противень. Тоненько режу лук, чуть-чуть поджариваю.

Когда лук станет прозрачным, добавляю нарезанные помидоры, немного воды, соль, душицу и щепотку сахара. И оставляю на огне минут на двадцать. Когда соус готов, я поливаю им каждый кусок мяса, чтобы все были как следует покрыты. Достаю из холодильника сливочный или твердый сыр и тоненькими ломтиками выкладываю на мясо. Ставлю в духовку и жду, пока сыр не расплавится. Тогда остается только пожарить картошку на гарнир, и миланеза а ла наполитана [шницель по-неаполитански] можно подавать на стол.

Со страстью и опытом хорошей поварихи Селия описывает любимое блюдо ее сына Лионеля Месси.

– Когда я приезжаю в Барселону, мне приходится готовить его раза два-три в неделю. И не меньше трех кусков говядины среднего размера. Я ерошу ему волосы и говорю: «Это все благодаря моему неаполитанскому шницелю и мате [традиционный аргентинский чай] ты забиваешь столько голов».

У Лионеля простые вкусы: шницель, но только без ветчины и конины; курица под соусом из лука и помидоров с перцем и душицей. Он довольно равнодушен к изощренным блюдам вроде тех, которые готовит его брат Родриго, но ведь Родриго, как известно, шеф-повар и мечтает когда-нибудь открыть свой собственный ресторан. Для него естественно экспериментировать и пробовать новые рецепты, а вот младший брат не всегда может оценить их по достоинству. Может быть, он сладкоежка?

– Да, Лео обожает шоколад и альфахорес [традиционное печенье с карамельной начинкой – национальный деликатес]; когда мы летим в Испанию, нам приходится везти его с собой целыми коробками, чтобы ему надолго хватило.

Она рассказывает, как в детстве, когда тренер пообещал Лео по печенью за каждый забитый гол, он забил целых восемь за один матч. То-то был пир.

За чашкой кофе в баре «Ла Тьенда» на проспекте Сан-Мартин де Росарио мама десятого номера «Барсы» с большим воодушевлением рассказывает о своем всемирно знаменитом сыне. У Селии Марии Куччиттини Оливейры де Месси черные волосы, тонкая улыбка, мягкий и тихий голос, некоторыми чертами лица она напоминает Лео (хотя она со смехом говорит, что он – копия отца). Во время разговора она то и дело поглядывает на свою сестру Марселу, которая сидит напротив. Самая младшая в семье Куччиттини, Марсела тоже мать футболистов: Максимильяно играет за «Олимпию» в Парагвае; Эмануэль – в Испании за «Жирону»; а Бруно ходит в футбольную школу имени Ренато Чезарини, среди учеников которой такие игроки, как Фернандо Редондо и Сантьяго Солари. Марсела Куччиттини де Бьянкукки – крестная мать Лео и его любимая тетя. Когда он возвращается в Росарио, с удовольствием бывает у нее в гостях.

– Нам приходится ездить к нему или звонить и спрашивать, как он там, но, конечно, сестра его балует, – говорит Селия. – А когда там и Эмануэль, их друг от друга не оттащишь.

С самого раннего детства они без устали гоняли мяч.

– У нас было пятеро мальчишек: трое моих – Матиас, Родриго и Лео, и двое сестриных – Максимильяно и Эмануэль. По воскресеньям, когда мы ходили в гости к моей матери, они все шли на улицу, чтобы поиграть перед обедом, – вспоминает Селия.

Это были шумные игры в футбол или теннис ногами, и Лео часто возвращался домой в слезах, потому что проиграл или потому что старшие мальчики жульничали.

– Как раз на днях Макси вспоминал одну такую игру, – прибавляет Марсела, – он сказал мне, что, когда они все встретятся в Росарио, он хочет сыграть команда на команду – Месси против Бьянкукки, как раньше.

Воспоминания приводят нас к бабушке, тоже Селии: к ее вкусной стряпне, выпечке, воскресеньям, когда собиралась вся семья, и ее страсти к футболу.

– Это она водила мальчиков на тренировки. Это она настояла на том, чтобы моему Лионелю разрешили играть, хотя он был еще маловат, – самый младший в семье и не вышел ростом. Ведь он, – говорит Селия, – всегда был маленького роста. Мы даже боялись, что его свалят с ног и затопчут, что он себе что-нибудь сломает, но она не боялась, все твердила: «Предоставьте все Лионелю, оставьте малыша в покое, голы-то забивает он, а не кто-нибудь». Именно она уговорила нас купить ему бутсы. Как жалко, что она не может видеть его сегодня. Она умерла, когда Лео было десять, но кто знает,

может, она видит с небес, кем он стал, и радуется за своего внука, которого так любила.

Но как Лео начал играть в футбол? Кто его научил? Откуда взялись его многочисленные способности – может быть, дело в генах?

– Не знаю, от отца, от братьев, от двоюродных братьев. У нас в семье всегда любили футбол. Я тоже болельщица. За кого болею? За Марадону. Я всегда с большим жаром следила за его играми, за его голами. Он был этакий беспринципный варвар. Когда мы с ним познакомились, я сказала: «Надеюсь, когда-нибудь мой сын будет великим футболистом, и вы будете его тренером». И поглядите, как вышло… Поглядите, сколь многого он добился…

Пауза в разговоре: на столе зазвонил мобильный телефон. Селия извиняется и отходит в сторону, чтобы ответить. Тем временем уже Марсела рассказывает о Лео.

– Он делал что-то невероятное. Ему еще не было пяти, а он уже умел управляться с мячом, как никто другой. Он обожал это, никогда не останавливался. Он так бил мячом по воротам дома, что соседи часто просили его хоть немного передохнуть.

Селия закончила говорить по телефону, она садится за стол и кивает в знак согласия.

– Самое худшее наказание, которым мы могли ему пригрозить, – это запретить пойти на тренировку. «Нет, мамочка, пожалуйста, я буду слушаться, правда-правда, обещаю». Он все канючил и ныл, пока я не сдавалась. Лео не был ни вспыльчивым, ни ленивым, он всегда был хорошим мальчиком, тихим и застенчивым, таким же, как сейчас.

Правда?

– Правда. Он вообще не обращает внимания на славу. Когда он приезжает в Росарио, ему всегда хочется прогуляться по округе, по проспекту Сан-Мартин, с двоюродным братом Эмануэлем. Когда мы ему говорим, что это невозможно, что здесь у людей начнется истерика, если они его увидят, что ему не дадут сделать и двух шагов, он расстраивается. Он этого не понимает и раздражается. В Барселоне он ходит в универмаг «Корте Инглес» в кроссовках и спортивном костюме. Раньше часто бывало, что Роналдиньо лохматил ему волосы и спрашивал, не сошел ли он с ума, что разгуливает в подобном виде. Лео вообще не замечает, кто он такой. Поэтому быть знаменитым, раздавать автографы или фотографироваться с фанатами его не напрягает. Иногда по вечерам, когда он приходит домой, а я приезжаю его повидать, я ложусь с ним рядом на кровати. Мы болтаем, я глажу его по голове, рассказываю разное и в шутку говорю: «Чего бы только не отдали девушки, чтобы оказаться на моем месте». Он корчит гримасу и говорит: «Мам, не говори глупостей».

На стенах бара висят футболки аргентинских игроков. Футболка Лео тоже висит под окном, на ней тридцатый номер «Барселоны».

– Тут не знают, что я его мать, хоть мы и живем в этом городе, – замечает Селия, женщина, которая сторонится известности, хорошо сознавая риск, связанный со славой, и четко понимая, что самое главное в ее жизни и жизни ее детей.

Все это здорово, но каково ей быть матерью звезды?

– Я горжусь, страшно горжусь. Когда я открываю газету – здесь не реже, чем в Испании, – и вижу статью о нем, или его номер, или ребятишек в футболках с его номером… я прямо надуваюсь от гордости. Вот почему мне больно слышать, когда критикуют его игру или рассказывают небылицы про его личную жизнь. Это задевает до глубины души, это так больно, когда кто-нибудь звонит и говорит: а ты это читала, а ты это видела? Лео? Он не читает практически ничего, что пишут о нем. А если он что и замечает, это на него так сильно не действует. Но я не хочу сказать, что ему не было трудно в жизни. У него были свои неудачи, когда он получал травмы, не играл целые месяцы, когда дела шли не так, как ему хотелось. Когда такое случается, я долго не размышляю, просто собираю чемодан и еду в Барселону – разобраться, что происходит, быть рядом с ним, заботиться о нем как могу. Лео с детства все держал в себе, и в то же время он был очень взрослым для своего возраста. Помню, как-то мы заикнулись о том, что он мог бы вернуться в Аргентину, и он мне сказал: «Мам, не волнуйся, я останусь, ты поезжай, Бог нас не оставит». Он очень целеустремленный.

Она снова возвращается к теме его успеха, поклонников, которые сходят с ума по Блохе по обе стороны Атлантики.

– Больше всего мне нравится, что люди его любят, – говорит Селия. – Я думаю, его любят, потому что он простой, скромный, хороший человек. Он всегда думает о других и старается, чтобы всем вокруг было хорошо: родителям, братьям, сестре, племянникам и племянницам, двоюродным братьям. Он всегда думает о родных. Конечно, я его мать, а любая мать, когда говорит о своих детях, зенице своего ока, всегда их хвалит, но у Лео огромное сердце.