Мессия. Том 1
Шрифт:
Ребенок приходит благодаря вам, но это не означает, что он принадлежит вам. Вы — не больше чем проход. Если бы родители запомнили эту небольшую и простую истину, мир был бы совершенно другим. Они сыновья и дочери тоски Жизни по самой себе. Это вечная жизнь — текущая через горы, через леса, через равнины. Ребенок, который пришел благодаря вам, приходит благодаря многим другим людям прежде вас. Вечность у него позади, и вечность впереди него. Он побывал во многих жилищах, во многих городах, во многих удивительных местах. Среди тех миллионов средств — и вы одно. Будьте
Они приходят благодаря вам, но не от вас… Они пришли от самого начала. И хотя они с вами, они не принадлежат вам.
Эти небольшие изречения потрясающе многозначительны, если вы понимаете, что ребенок — это тоска жизни по самой себе. Это означает, что ребенок ближе к истинному истоку жизни, чем самый старый человек. Старый человек ближе к смерти… Но удивительно — смерти поклонялись, уважали, а жизнь разрушали, уничтожали всеми возможными способами.
Если вы знаете, что они пришли от вас, но не принадлежат вам, тогда родитель не будет навязывать свою религию, свою политику, свои идеи невинному ребенку. Он приходит как чистый лист — ничто не записано на нем — а родители так торопятся сделать его христианином, сделать его индуистом, сделать его буддистом.
Я вспоминаю свое детство. Мои родители, естественно, хотели, чтобы я был с ними, когда они шли в храм той религии, к которой принадлежали; но я был немножко безумным с самого начала. Я говорил им: «Это ваша религия, это ваш храм. У вас должно быть немного больше терпения. Дайте мне время. Я найду свою религию, свой храм».
Они говорили: «Что за ерунду ты говоришь? Каждый ребенок принадлежит религии, в которой рожден».
Я говорил: «Любой другой ребенок может принадлежать, может не принадлежать — это их дело. Что же касается меня, то я не принадлежу ни к какой религии. Я даже не искал ее. Позвольте и помогите мне стать на свои собственные ноги. Не калечьте меня. Не разрушайте меня. Если истина есть, я найду ее; но она не может быть заимствована — вы не в силах дать ее мне».
Конечно, они не были счастливы. Я никогда не писал вместе с моим именем название религии. Хорошо, что я пошел в школу немного позже, чем другие дети; это случилось из-за того, что у дедушки была только одна дочь — моя мать. Жил он в далекой деревне, где люди не видали железнодорожного поезда, автомобиля, автобуса, — туда не было дороги.
Он просил моего отца: «Я совсем одинок с тех пор, как ты взял мою дочь в жены. Пусть твой первый ребенок побудет с нами. Все опустело для нас, радость нашей жизни померкла».
А моей матери было только семь лет, когда она вышла замуж. Вот какие вещи бывали в Индии — и до сих пор случаются в деревнях.
Старики сказали: «Наша дочь была нашей радостью, она была нашей песней. Она была нашей жизнью… она так молода. Она, наверное, не в состоянии как следует позаботиться о ребенке.
Это было великое благословение для меня, потому что мать моего отца умерла, когда он женился; ему тогда было только десять лет. Когда я родился, ему было двадцать лет, а моей матери семнадцать. И они сами понятия не имели, как растить ребенка. Так что мне здорово повезло. Я рос у дедушки и бабушки, родителей моей матери. Но там не было и школы — мне повезло во всем: там не было храма, там не было священника. Я рос почти как дикий ребенок, и я остался диким ребенком до сих пор.
Мой дедушка по матери умер, когда мне было семь лет. Этого было достаточно, чтобы сформировать собственные идеи, поэтому, когда я вернулся к родителям, мы были чужими. Я никогда не знал мою мать как мою. Я знал мою бабушку.
Первые семь лет — самые важные в жизни, потому что они дают основу. Поэтому когда мой отец привел меня в школу и заполнял анкету, где от него требовалось написать, к какой религии я принадлежу, я остановил его.
Я сказал: «Напиши внизу так: пока что он не принадлежит ни к какой религии. Он будет искать, он постарается найти».
Мой отец сказал: «Но это будет выглядеть очень странно».
Я сказал: «Нет, истина, какой бы странной она ни была, никогда на самом деле не странная. А ложь, какой бы знакомой ни была, никогда не знакома. Она не существует вообще».
И это оказывалось проблемой каждый раз, когда я переходил из одной школы в другую, из колледжа в университет, — повсюду. Считается само собой разумеющимся, что каждый рожден в какой-то религии; но это же абсолютная глупость. Как можно быть рожденным в религии? Вы можете родиться у отца, доктора, — вы же не стали доктором из-за того, что появились на свет у доктора. Ваши отец и мать, оба могут быть докторами — это тоже не имеет значения. Если вы хотите быть доктором, вам предстоит пройти через все образование, экзамены — только тогда вы сможете стать доктором.
Что касается вещей обыкновенных, вы знаете прекрасно: ребенок не рождается доктором, не рождается профессором, не рождается ученым. Как же может он родиться мистиком?
Заполнение анкет всегда создавало проблемы. Секретарь обычно говорил: «Анкета должна быть заполнена вся. Вы пропустили одну графу».
Я говорил: «Я вынужден пропускать ее, поскольку еще не знаю своей религии». И меня отправляли снова и снова к директорам: «Что делать с этим мальчиком? Он говорит, что еще не нашел свою религию, но положение таково, что анкета должна быть совершенно заполненной. Ничто не должно быть пропущено».
Я говорил: «Вы можете отвергать мою анкету, вы можете отказаться принимать меня в ваш институт, но я не могу лгать. У меня нет религии».
Они уговаривали меня. Они ласково уговаривали: «Это же просто анкета. У вашего отца должна быть религия».
Я говорил: «Эта анкета относится ко мне, не к моему отцу. Что касается моего отца, я помещаю его религию вместе с его именем. Но у меня нет никакой религии».
Им приходилось принимать это. Я говорил: «Фактически, вам следовало бы отменить такой тип анкет, где требуется религия».