Месть Аники дес Аблес
Шрифт:
И отправь я и в самом деле весточку дель Нарго, меня бы уже через час повязали… От подобной перспективы сделалось дурно. А ещё почему-то я очень расстроилась. Несмотря на некоторую обиду на заговорщиков за то, что не вступились за мою Семью и тётю Эльзу, мне очень хотелось их спасти. Они мне казались частью старого Альмара, с его демократичной системой правления, вековыми традициями и незыблемостью. Так что я грустила, особо даже не вслушиваясь в разговоры, хотя они, кажется, прошлись и по мне. Все четверо. Но сама себя я ругала куда худшими словами – могла ведь попытаться… могла. Но струсила.
Обратно мы ехали в молчании, и мне показалось, что графиня волнуется, хотя
Развить мысль я не успела. Экипаж резко остановился, и в открытую рывком дверцу запрыгнул мужчина совершенно неприметной наружности, но он был вооружён и тут же приставил нож к моему горлу. Позор мне, как стражнице, но я ничего не успела предпринять.
– Не рыпайся! – велел он. – Давай вылезай!
Я послушно аккуратно сдвигалась к выходу, вслед за ним, чувствуя, как нож периодически дотрагивается до моего горла, и гадая, один нападавший или нет, и что же ему – или им? – нужно. Впрочем, на первый вопрос я получила ответ довольно быстро – нет, не один. Второй тоже залез в экипаж. Неужели это похищение любовницы Императора? Но зачем? У меня сложилось такое ощущение, что Ашш-Ольгар, может, ещё и спасибо скажет, а уж идти на какие-то уступки точно не станет… Хотя, я могу ошибаться. Может, это попытка освободить заговорщиков?.. Нелепая, но всё же лучше, чем то, что сделала я. То есть, лучше, чем ничего. Наверное.
Лайза поспешила развеять мои романтические представления о действительности и о людях.
– Как благородно с твоей стороны, Ика, пожертвовать своей жизнью ради спасения моей! – патетично сказала она, но сквозь пафос отчётливо сквозило злорадство. И приставлять нож к её шее второй не спешил. Она сама взяла у него нож и легонько кольнула собственное горло. Видимо, тоже для конспирации. – Если он вообще о тебе вдруг вспомнит, что вряд ли, я расскажу ему, как ты героически погибла. Ну, почти героически, – неприятно улыбнулась она. И обратилась уже к напавшим. – Развлекитесь с ней как следует, а потом убейте. Никудышная стража нынче пошла!
Я давно уже нащупала свой нож и могла бы его достать, и, скорее всего, даже смогла бы вывернуться и всадить этот самый нож в ногу, а то и в живот держащего меня мужчины. Но что делать со вторым? В тесноте экипажа он среагирует куда быстрее, чем нужно для благоприятного для меня исхода. А главное, что делать с Лайзой? Если я каким-то чудом сейчас освобожусь, справлюсь и со вторым напавшим, и мы вернёмся вместе с графиней во дворец – не убивать же мне её, она, наверняка, заявит, что это именно я на неё и напала. И будет её слово против моего. Слово графини и официальной вроде бы – кто их разберёт – любовницы Императора против слова безродной стражницы, с которой Он один раз просто развлёкся. Нет уж. Пусть вернётся одна, как и планировала, расскажет свою версию событий – что я пыталась её защитить. И только потом появлюсь я. А значит, мне надо выйти из экипажа с этими бандитами, так будет больше шансов. Лучше всего напасть в тот момент, когда буду вылезать, ведь выбраться из экипажа с плотно приставленным к горлу ножом не выйдет. Значит, у меня будет несколько секунд. Есть правда опасность, что графиня заметит, но буду рассчитывать на лучшее и решать проблемы по мере их поступления. Сейчас нож у горла куда важнее.
В теории я знала, что надо делать. Но тысячи тренировочных боёв не заменят даже всего один настоящий
Мне несказанно повезло – графиня как раз расплачивалась со вторым бандитом, когда я, оказавшись снаружи экипажа, выдернула туда же первого. Быстро и тихо. Отвести руку с ножом, маячившую в непосредственной близости от шеи, рвануть, разворачиваясь, на себя и подставить нож. И вот уже он падает к моим ногам, держась за живот и обливаясь кровью. И мне снова невероятно повезло – второй вылез с другой стороны, так что и не подозревал о перемене расстановки сил до того момента, как экипаж графини отъехал. Интересно, видел ли что-то кучер? И если да, то будет ли об этом говорить?
Со вторым пришлось повозиться подольше. Я метнула в него нож, но этот тип оказался быстрее и сноровистее своего товарища, он бросился в сторону, так что нож его только слегка задел, может, даже и не оцарапал. А я достала меч – короткий, больше подходящий для сражений в помещениях, но при этом всё равно слишком тяжёлый и замедляющий. Мой противник был вооружён ножом и махал им гораздо легче и быстрее. Его техника была хуже, но природные сила и ловкость вполне это компенсировали. Хорошо ещё, что мы один на один дерёмся – менее ловкий и удачливый бандит был либо без сознания, либо мёртв – об этом я старалась не думать, эти мысли выводили меня из и без того шаткого равновесия, а для боя это опасно.
– Давай договоримся, – предложил мой противник после нескольких раундов, оканчивающихся ничьей, – как там тебя, Ика?
Отвечать я не стала, ибо мне казалось, что он заговаривает зубы. В конце-то концов, мне от него ничего не надо и бросься он убегать, я вряд ли бы нашла в себе силы и желание преследовать.
Неизвестно чем бы всё закончилось, надолго ли хватило бы моей выносливости, может статься, что и он первый выдохся бы и совершил ошибку, а может, и я, но тут вмешалась городская стража. Не знаю, проходил ли у них маршрут патрулирования в этом месте, или же они просто услышали подозрительный звон оружия, но я уже не помню, когда последний раз так радовалась чьему-либо приходу. Нас разняли, разоружили – причём, у меня забрали и амулет, мол, вещь магическая, мало ли, что она там может, связали руки и, подобрав раненого – к счастью, и в самом деле только раненого, а не убитого, доставили всех в участок.
Я наивно полагала, что на этом мои злоключения, по крайней мере, на сегодня закончены, и даже горячо благодарила Небеса за спасение. И в этом блаженном заблуждении пребывала, наверное, в общей сложности полчаса, пока, усевшись на жёсткий табурет в кабинете дознавателя, не услышала:
– Рекомендую тебе сразу во всём признаться.
– В чём признаться? – растерянно переспросила, чувствуя, что рассеявшиеся, как мне казалось, тучи стремительно сгущаются вновь над моей головой.
– В покушении на жизнь уважаемых господ Айрано и Шульг.
В тот момент я ещё ничего не поняла. Бросилась что-то объяснять, даже не стала говорить, что графиня их наняла – в это никто не поверит, сказала, что они вломились в экипаж к графине Лайзе, которую я сопровождала, и что мне пришлось вступить в бой… и, глядя во всё более скучнеющие глаза допрашивающего, поняла – сейчас меня посадят. Неважно, под каким предлогом. Или уже как сознавшуюся в убийстве, или до выяснения обстоятельств, не имеет значения, потому что оставшиеся на свободе уважаемые господа точно позаботятся, чтобы оспаривать приговор было некому. Уже завтра, скорее всего. Но почему?