Месть Анны-Луизы
Шрифт:
Но это не беда, потому как по трезвости я не только забыла всего этого, но и не готова была в таком виде выходить в свет. Мысль, что я подделка, пугала и рисовала всевозможные конфузы на этой почве.
Да и что за бред? Я же выше того, чтобы мстить этому подонку?
И думала я так ровным счетом до того, как на мой мобильный телефон поступил звонок с неизвестного номера.
— Анна? Это Кевин, — раздалось из трубки, словно гром среди ясного неба. — Алло, ты меня слышишь? — уточнил он, не услышав ничего
— Э..кх… да. Что тебе надо?
— Поговорить?
— Это надо было делать до того, как ты меня бросил? Не находишь? — злость проснулась во мне, угрожая сжечь изнутри, если я не скажу этого.
— Прости, я хотел найти возможность и объяснить всё, как и полагается, при личной встрече.
— Очередные пустые слова?
— Нет.
— Я не верю тебе и не желаю слышать твой мерзкий голос, — прошипела в трубку, крепко сжав её в руке.
Честно, хотелось оторвать мобильник от уха, нажать кнопку отбоя и забросить в дальний угол дивана, но что-то упорно не давало этого сделать — возможно, глупая надежда, что всё еще можно вернуть?
— Давай встретимся, я всё расскажу, — зачаровывал своим голосом Кевин.
— Нет, — одёрнула я себя и нашла силы отстранить трубку от уха. Не глядя, нажала на кнопку, завершив вызов, и лишь через долгую минуту тишины, смогла наконец-то опустить руку, в которой всё еще крепко сжимала сотовый, дублируя проснувшуюся боль от его предательства, что с новой силой сковало моё сердце.
Если не хотел сделать больно, не хотел бросать, не собирался брать в жёны другую, то не стал бы писать то смс, грубо отшивать по телефону, когда я смогла до него дозвониться. А что было в холле бизнес-центра? Я ничего не понимала. Центром моего мира стала боль, которая душила меня изнутри, угрожая пролиться горькими слезами.
Я прошла через приёмные семьи не для того, чтобы всякие зазнавшиеся снобы пользовались мной, когда им хочется и как им хочется. Злость, словно спрут спешащий занять освободившуюся раковину, заполняла вскрывшуюся после звонка Кевина ноющую боль.
Смахнула выступившие слёзы — я достаточно поревела из-за этого козла — и направилась в мастерскую, где Нейт придавался своему любимому занятию: рисовал неопределённую мазню по какому-то заказу.
— А что еще ты умеешь? — грозным тоном спросила у друга, отрывая его от полотна.
— А что надо?
— Надо уничтожить план одной сволочи «жить долго и счастливо», — процедила я сквозь зубы и с силой сжала свои кулаки, не жалея телефона, который так никуда и не бросила.
— Вот это настрой, — отметил Нейт. — Ты что, выпила для храбрости?
— Нет, ты за кого меня принимаешь? — возмутилась, расслабив плечи и руки. — Я больше не буду пить. Мне не нравятся провалы в памяти.
— Совсем, что ли?
— Да, совсем. Эти пробелы, словно чёрные дыры в голове.
— Да я про пить, —
— Издеваешься?! — воскликнула больше утверждая, чем спрашивая, но он всё же уточнил:
— Немного выпить порой не помешает. Тебе надо найти свой ритм и норму, — Нейт проговорил это медленно, не отрывая взгляда от картины, его голос понизился, завораживая не хуже пёстрых мазков, что не имели выраженного смысла, но точно обладали частичкой силы художника.
— Ритм и норму поищу как-нибудь потом, если приспичит, а сейчас надо выяснить, кто эта Линда, и где можно её побеспокоить.
— Хорошо.
— Хорошо, — вторила я за ним, не сдвинувшись с места.
Видимо, заметив это, или почувствовав мой взгляд в его широкую спину, Нейт обернулся и спросил:
— Что, прям сейчас?
— Ну, можешь дорисовать, — ответила, немного растерявшись.
— Ой, ну спасибо, — он вернулся к полотну. — Это так щедро с твоей стороны, позволить мне завершить очень важный заказ для одной местной шишки, чтобы потом не беспокоиться об оплате счетов и прочих расходах.
— Да всё, поняла я. Пойду приготовлю чего-нибудь, — протараторила, в полной мере ощутив себя не правой, что смею врываться в мастерскую художника и отрывать его от рабочего процесса.
Развернулась на пятках и направилась на выход.
— Спасибо, не откажусь от курочки! — крикнул в след Нейт.
— Я бы тоже не отказалась от одной курочки, — пробурчала себе под нос и представила, как душу Линду, а её воображаемое кудахтанье очень даже приласкало мой слух, ведь никто на помощь ей не пришёл.
Мысленно переступила черед труп поверженного врага — это препятствие убрано, и открыт прямой путь к тому, кто навешал мне наивкуснейшей лапши и в таком количестве, что ушей не хватило. Сняла тюрбан из макаронных изделий и надела его с размаху на Кевина, чтобы не смотрел тут мне своими карими глазками, моля его выслушать.
Фантазия закручивалась, и вот я уже вталкиваю в своего «женишка» лапшу, чтобы подавился своими «сладкими песнями» о счастливой жизни со мной.
— Эй, ты решила уничтожить этот салат? — выдернул меня из мира грёз голос Нейта.
— Нет, просто немного увлеклась, перемешивая.
— Ясно. Оу, — издал он, заглянув под крышку в кастрюльку, что стояла на подставке рядом с плитой.
— Что не так?
— Смотрю, картофель пал жертвой твоего боевого настроения, — усмехнулся он.
— Прости, — опомнилась я окончательно. — Я забыла, что ты не любишь пюре.
— Да ладно, — отмахнулся он, доставая тарелки из шкафчика. — Как-нибудь переживу, если ты скажешь, что тебе полегчало после того, как размазала ни в чем неповинный картофель по стенкам кастрюли.