Месть Аскольда
Шрифт:
— Есть еще и юг.
Герцог живо оглянулся на Германа фон Зальца.
— После Крестовых походов, оставивших больше пепелищ, чем обращенных в истинную веру заблудших, Батыю там делать нечего. Он, судя по результатам его деяний, далеко не дурак. Молниеносные взятия русских городов говорят о его силе и большом военном таланте.
— Однако военный талант варвара едва не померк, — заметил Ярослав.
— Вы имеете в виду оборону Козельска?
— Да.
— Я согласен с тобой, воевода, — усмехнулся герцог. — Местный князь — жаль, я не знаю его имени — показал непревзойденный военный талант
— Вот поэтому-то мы и собрались, — вставил Конрад.
— Но я не вижу здесь главных заинтересованных лиц, — обвел присутствующих стремительным взглядом герцог.
— Ты имеешь в виду русских князей Михаила и Даниила? — уточнил Ярослав.
— Разумеется! — с пылом воскликнул тот.
Чех повернулся к Конраду. Тот понял, что от него ждут пояснений.
— К сожалению, это два непримиримых врага. Во всяком случае, Михаил заявил, что, если в походе примет участие Даниил, его ноги там не будет.
— Ну и дурак, — заключил темпераментный герцог.
Магистр поморщился.
— Я не понимаю, — не унимался Генрих, — зачем мы здесь собрались? Когда меня сюда направил император, я думал, что речь пойдет о помощи русским князьям. Я готов был это сделать. Мои воины ждут команды.
Молчавший до этого магистр, положив руки на подлокотники кресла, заговорил тягучим голосом:
— Герцог явно поторопился. Сегодня нет никаких сведений о местонахождении татарского воинства. И неизвестно, решится ли варвар на новые штурмы после наглядного урока Сечи.
Генрих с неприязнью посмотрел на говорившего. Его взгляд не ускользнул от Конрада. «Похоже, они ненавидят друг друга. Герман — верный слуга Ватикана, а герцог — императора. Но молитвами татар не остановить. А если они придут сюда? Этому может помешать Фридрих. Он же сам горячий сторонник борьбы с неверными. Именно он провозгласил, что пришел наш черед стать оплотом христианству против свирепого врага».
Мазовецкий приободрился и украдкой глянул на легата. Тот сидел, по-прежнему безучастный ко всему. Конрад расценил это как молчаливую поддержку его начинаниям.
— Дорогой магистр, — обратился князь к фон Зальцу, — ты в какой-то степени прав. Батый, скорее всего, уполз зализывать раны. Но мы обязаны во имя торжества христианства, соединив свои силы, выступить на помощь русским князьям.
Фон Зальц хмыкнул. «О себе печешься, князь», — подумал он.
— Князь, я согласен с тобой, — загорелись глаза у Ярослава, — мы должны выступить вместе и не допустить врага в наши земли. Если мы спасем русских, мы спасем себя.
Герцог с восторгом посмотрел на чешского воеводу.
Фон Зальц оглянулся на легата. Доселе сидевший молча, посланец вдруг заговорил:
— Дети мои, в ваших словах сквозит большая забота о нашей вере. И это очень похвально. Но вы не должны забывать, что, поклоняясь одному Господу Богу, мы идем к его истине разными дорогами. И наша главная цель, чтобы по дороге Ватикана шло как можно больше людей. За кем пойдет непросвещенный: за победителем или побежденным? — надтреснутый голос прелата смолк. Он, пытливо вглядываясь в каждого, сам ответил на свой вопрос: — Не будем делать победителем того, кто может заставить свернуть с истинной дороги вечно колеблющуюся паству. Господь Бог, — легат поднял вверх руку, — не простит таких деяний.
Конрад все понял. Тевтонец с ним не пойдет. Чувствуется, что смешался и чех: хотя сердце честного воина и зовет его на восток, разум вынуждает поступить иначе. «Сильна невидимая власть Ватикана, — подумал Мазовецкий. — И надо же было тебя сюда принести», — посмотрел он в сторону легата.
Тот ответил ему испытующим взглядом, и князь вынужденно улыбнулся.
Глава 5
Нестерка нещадно нахлестывал лошадь. Нагуленный степной конь легко нес двоих всадников. Князь Василий сидел впереди, и Нестерка старался своим телом прикрыть мальчика от возможного обстрела. А в голове стучали слова Аскольда: «…береги его пуще глаз». Нестерка его сбережет. Погибнет сам, но не отдаст князя в руки врагов. Однако всем своим существом молодой воин чувствовал, что враг близко. Козелец оглянулся. Черные мохнатые шапки мелькали сквозь ветви деревьев. Нестерка выдернул из колчана лук и следом услышал сзади чей-то душераздирающий крик. Стало легче: «Одним врагом меньше!»
Но в ответ запели вражьи стрелы. Одна, оцарапав ухо, вонзилась перед ним в ствол дерева, другая звякнула о кольчугу. «Только бы не в князя!» — Нестерка еще ниже склонился над Василием. И опять его выстрел. И опять крики. Это сдерживает врагов, но и озлобляет, они усиливают обстрел. Кольчуга спасает Василия.
— Скоро, скоро, Василек, мы уйдем от них, — шепнул Нестерка на ухо князю.
Но Василий вел себя достойно. Он только изредка благодарно посматривал на своего спасителя, а рука крепко сжимала эфес детского меча.
Лес вдруг развергся глубоким оврагом. Нестерка успел натянуть поводья, и конь застыл над крутым берегом. Всадник метнулся было в сторону, но огромная сосна, неизвестно когда и кем поваленная, преградила дорогу. Рванул в другую, но оттуда навстречу уже неслись крики. Нестерка спрыгнул с лошади, подхватив князя. Стегнув коня, пустил его в лес, а сам с Васильком покатился с обрыва. Этот маневр отвлек преследователей. Те, не разобравшись в случившемся, бросились на лошадиный топот.
Изрядно помятые, козельцы на дне оврага вскочили на ноги и что было сил пустились наутек. Одним духом преодолели крутой склон и углубились в лес. Только там остановились, чтобы отдышаться. Нестерка первым делом осмотрел князя. Тот был целехонек, если не считать изорванной одежонки да пары шишек на голове. Нестерка подмигнул Василию:
— Ничего, до свадьбы заживет.
В лесу было тихо, если не считать птичьего разноголосья. Нестерка огляделся. Лес здесь был редковат, хотя деревья росли необъятной толщины.
— Тут они, пожалуй, нас быстро отыщут, — сказал Нестерка. — Надо идти, но куда?..
Внезапно издалека донесся какой-то гул.
— Бежим! — вскинулся Василий.
— Не-е, — покачал головой Нестерка. — Они верхами, от них не убежишь.
— Тогда давай залезем вон на то дерево, — князь показал на кряжистый дуб, у которого ветви спускались почти до земли.