Месть Бела
Шрифт:
Вокруг обеденного стола сгрудились пятеро горожан: две держащиеся особняком пожилые пары в просторных одеждах и невысокий, нервный толстячок в длинном плотном балахоне до пят, сияющий в свете факелов потной лысиной. (Надо ли говорить, что глаза у всех также были незрячи?) При появлении Хайри, Савгора и незнакомца все пятеро одинаково склонили головы набок, прислушиваясь.
В душе Конана вновь холодной скользкой змеей зашевелился ужас: замкнутое полупустое помещение, освещенное лишь неверными отблесками светильников, и — пятеро неподвижных слепцов, чутко прислушивающихся
«Интересно, — некстати подумал варвар, — а зачем им факелы, коли они слепые? Для меня, что ли, стараются?..»
— Господин Родукар! — опять затараторила Хайри, оставаясь на спиной Конана; зарождающаяся паника в душе киммерийца отступила. — Он пришел! Бог здесь! Я же говорила, что не может такого быть, чтобы наш первенец остался непричащенным!..
Савгор успокаивающе положил руку на ее плечо.
Только сейчас варвар увидел девятого участника этой непонятной встречи: в центре покрытого чистой скатертью стола, в центре колеблющегося круга оранжевого света, совершенно обнаженный, лежал младенец отроду не более недели. Ребенок беспорядочно сучил ногами и руками, весело гукал, пускал пузыри... и с умным видом разглядывал окружающих.
Да: разглядывал. Ребенок был зрячим. Кареглазый малыш смотрел на слепых взрослых.
Конан не успел удивиться этому обстоятельству: лысый в балахоне, которого Хайри назвала Родукаром, повернулся к гостю и нахмурился.
— Прости меня, Всезнающий Бог, — неуверенно сказал он раскатистым басом, — но твои шаги мне почему-то незнакомы. Кто ты? Как твое имя?.. Извини за подобные оскорбительные вопросы, однако я теряюсь, поскольку не знаю того, кто оказывает нам честь своим участием в церемонии причащения...
— Родукар, — испуганно прошептала Хайри, — остерегись, что ты несешь!.. Это же один из Богов!
Конан про себя отметил это «один из Богов». Ага, значит, бог здесь в одиночестве не скучает. Это уже легче: во-первых, можно выдать себя за какое-нибудь новенькое божество, а во-вторых, там, где толпа, там наличествуют разногласия и междоусобицы — пусть даже толпа эта из одних богов состоит. Стало быть, всем скопом эти таинственные боги на меня не кинутся, а сначала десять раз подумают: что за тип, зачем он тут и как бы его, меня то есть, повыгоднее использовать — коль местные смертные самозванца за высшее существо принимают. Ха-ха, храбрость храбростью, но смекалку-то я не потерял! Что ж, будем играть по местным правилам. Да и что эти слепцы неуклюжие могут мне сделать?
Приободрившись немного, Конан медленно, по возможности спокойно, взвешивая каждое слово, ответил:
— Любезный Родукар, имя мое — Конан, и прибыл я сюда по приглашению этой доброй женщины, Хайри, чтобы принять участие в церемонии причащения. — И учтиво поклонился. Скрипнули складки его кожаной куртки.
Услышав этот скрип, Родукар машинально поклонился в ответ.
— Всезнающий Бог по имени Конан, позволь представить тебе, — радостно обратилась к варвару Хайри. — Вот мои родители: достопочтенный ткач Нигум и его жена, моя мать, благочестивая Париан. — Пожилая пара слева негромко, в унисон хлопнула в ладоши. — А вот — родители мужа моего, Савгора: достопочтенный пекарь Лизисе и жена его, моя свекровь, благочестивая Виртида. — Тот же жест
— Спасибо, Всезнающий Бог, что почтил этот дом своим присутствием, — подобострастно пробормотал Нигум. Остальные промолчали.
Конан не придумал ничего лучшего, как вяло тоже хлопнуть ладонями и выдавать из себя:
— Очень рад.
При этом он чувствовал себя полным болваном. Хотя, казалось бы, ничто ему пока не угрожает... Впрочем, он заметил, что лысый Родукар внимательно и в высшей степени неприязненно прислушивается к его словам.
— Может быть, пора начинать? — переминаясь с ноги на ногу, несмело предложил Савгор и тут же стал оправдываться: — А то соседи интересуются, когда же наш малыш станет настоящим человеком. Всезнающий Бог Конан, соблаговоли занять подобающее место...
— Момент, уважаемый Савгор, — вдруг жестко перебил его Родукар. Он повернулся лицом к киммерийцу и, казалось, вглядывался в него слепыми глазами. А потом медленно проговорил: — Согласно древним законам, которые никто не отменял, я, причащающий, имею право на сомнение.
Слова эти, бессмысленные для Конана, потрясли аудиторию. Родители мужа и жены замерли как истуканы, Хайри судорожно всхлипнула. Савгор крепко сжал ее плечо и выдавил из себя:
— Почтенный Родукар, как ты смеешь...
— Законы никто не отменял, — повторил лысый. — А я дорожу своей благородной работой. И ты, Всезнающий Бог, надеюсь, не будешь противиться правилам, которые установлены твоими же братьями?
Не зная, что сказать на это, Конан промолчал. И поступил, как оказалось, мудро: приняв его молчание за согласие, Родукар вынул из широкого рукава тонкое изящное лезвие длиной и шириной не больше мизинца взрослого человека, поднял его над головой и вопросил:
— Кто может сказать, что я держу в руке? Слепой Савгор протянул было руку, чтобы коснуться предмета, но, услышав его движение, Родукар отступил на шаг, в сторону свекра и свекрови.
— Так что же это?
Все настороженно молчали.
Тогда Родукар вновь повернулся к Конану:
— Никто не может сказать, что я держу в руке, пока не дотронется до этого. Такое знание принадлежит только Богам. Итак, Всезнающий Бог, называющий себя Конаном, можешь ли ты сказать, не касаясь, что я вынул из рукава?
«Их боги зрячи, вот в чем заковыка! — вспыхнуло в голове киммерийца. — Ах ты, хитрый лысый пень, сейчас я покажу тебе, кто тут есть бог...»
И, шалея от собственной смелости, Конан проговорил:
— У тебя, любезный мой Родукар, в руке нож. Небольшой, но вполне достаточный для того, чтобы раскровенить нос достопочтенному ткачу Нигуму, если ты сделаешь еще один шаг назад.
Ножик исчез в рукаве столь быстро, как и появился.
— Родукар, не хватит ли? — тихо сказала Хайри. — Если Бог рассердится...
Родукар казался растерянным. Впрочем, он быстро справился с собой и вежливо поклонился Конану:
— Прошу извинить меня за сомнение, Всезнающий Бог, — проговорил он. — Но не мы придумали законы и не нам не следовать им. Любой может присвоить себе звание Бога, но не каждый может выдержать испытание сомнением... Просто я никогда раньше не слышал тебя, хоть и проводил церемонию тридцать восемь раз. Надеюсь, ты не обиделся на меня.