Месть Драконов
Шрифт:
Усмехнувшись, Криспин Сабир спросил:
— И что же, по мнению Гофтского Дома, более всего необходимо Семейству Сабиров?
Распрямившись, Шейид со спокойной улыбкой ответил:
— Дом Галвеев. Обладая им, Семья Сабиров получит всю Калимекку. Галвей Гофта готовы уступить вам права на этот Дом со всем его содержимым. Конечно, мы ожидаем, что вы подкрепите свои претензии на него, устранив всех представителей Калимекканской ветви Галвеев, уцелевших во время последней предпринятой вами попытки захвата Дома.
Затянувшееся молчание, казалось,
— Как мне кажется, все прошло хорошо, — сказала Вишре Галвей.
Глава гофтских Волков, она обнаруживала огромное дарование и свирепость, удачно скрывая последнюю за приветливыми манерами и приятной внешностью.
Шейид отвел взгляд от обворожительного ландшафта, скользившего под аэриблем, и откинулся на спинку мягкого сиденья.
— Возможно, все-таки хуже, чем могло показаться. Однако я доволен.
— Ты можешь быть в восторге, — фыркнула Вишре. — Они согласились предоставить нам свои войска, чтобы помочь в нападении на их же собственные суда, согласились признать наши права на Зеркало Душ и предложили помощь в устранении этой девки Кейт. Кроме того, они уберут тех, кто стоит между тобой и Домом Галвеев. А ведь Доктиираки уже готовы истребить уцелевших Сабиров, как только те очистят Дом Галвеев, но еще не успеют занять его. Самые блестящие переговоры из всех, которые мне доводилось видеть.
Шейид вздохнул:
— Перовин, величайший среди дипломатов Древнего Мира, некогда сказал: «Дипломатия — это искусство заставить врага собственными руками перерезать себе горло, убедить его сделать это вне дома, чтобы не запачкать пол, и притом добиться, чтобы он думал, что на более выгодный исход не может рассчитывать». Я мечтаю когда-нибудь совершить подобную сделку, ну а пока…
Он задумался на мгновение, а потом широко ухмыльнулся и расхохотался.
— Ну а пока, клянусь богами, я существенно приблизился к этой цели, не правда ли?
Во дворике возле Пальмового Зала, между фонтаном и искусственным водопадом разгуливали трое черных оленят, пощипывавших цветы гибискуса. В ротонде, расположенной поодаль от водопада, рофетианский оркестр, увеселяя Семейство, наигрывал дул длармас — традиционные рофетианские танцевальные мелодии. Сидя на подоконнике в комнате, находящейся над Залом, Криспин Сабир следил за оленями и танцорами и внимал веселой музыке, в точности отвечавшей его настроению.
Брат его Анвин, рывшийся на полках, что тянулись вдоль внутренней стены комнаты, проворчал:
— Тот сукин сын, который был здесь последним, прикончил весь паурель и не заменил пустую бутылку полной.
Криспин расхохотался.
— По-моему, этим сукиным сыном мог быть только ты сам. Во всей Семье лишь ты один пьешь это мерзкое зелье, в результате чего пьянеешь настолько, что забываешь о том, что именно ты пил.
Анвин, покачиваясь
— Возможно, ты и прав, если хорошенько подумать. Неделю назад я приводил сюда девицу и, должно быть, прикончил бутылку именно тогда.
После долгих лет занятий даршарен — основанной на жертвоприношениях черной магии Волков, постоянно наносящей шрамы своим адептам, — на теле Анвина не осталось ничего человеческого. Помимо рогов и копыт, на суставах его и хребте выросли шипы, чешуя покрыла гладкую прежде кожу, пальцы заканчивались теперь когтями. Тело Криспина приняло в себя не меньшее количество ревхаха , магической отдачи, однако, поскольку Криспин являлся Карнеем, оно сумело поглотить наносящую шрамы энергию и сохранить прежнюю форму — так же как оно возвращало себе человеческое обличье после каждой Трансформации. Анвин же, лишенный преимуществ, даруемых Проклятием, давно затерялся в недрах своего становящегося все более и более чудовищным тела.
Криспин приподнял бровь. Девушки никогда не выбирали Анвина по собственной воле.
— Девицу?
Анвин вновь принялся осматривать полки, разыскивая подходящую замену своему любимому густому и горькому пиву, сваренному из клубней. Ответил он не сразу.
— Эндрю подыскал ее для меня… уличная девчонка с запросами и самомнением. Она полагала, что может справиться со всем на свете.
— Пока не встретила тебя.
— Именно, — усмехнулся Анвин.
— А когда она тебе надоела, ты предоставил ее взаймы Эндрю?
Достав темно-зеленую бутылку из глубин полки, Анвин удивленно заметил:
— Ха! Наверное, я оставил ее на потом.
Это был лаккар , зеленое манговое пиво, на вкус Криспина столь же мерзкое, как и паурель . Откупорив бутылку, Анвин направился с нею к окну, цокая копытами по мраморному полу. Опустившись в кресло напротив брата, он отпил из горлышка и вздохнул.
— Она была не настолько юна, чтобы заинтересовать Эндрю. Тебе же известны его вкусы.
Он пожал плечами.
— Я играл с нею, пока не сломал. А потом зарыл ее в Саду Ветра. Тамошние кусты посерели и начали сбрасывать свои колокольчики, прежде чем в них успевали завязаться семена; я решил, что чуточка удобрения не повредит им.
— Спасибо, что обратил внимание. Последнее время я был слишком занят, чтобы обращать внимание на цветы. Однако потерять эти колокольчики мне бы не хотелось. У них очаровательные плоды. Надо будет взглянуть на них, когда я в следующий раз окажусь в Западном Крыле… убедиться, что удобрения хватит. — Криспин пригубил собственное питье и прислонился спиной к холодному, гладкому мрамору оконного проема. — Во всяком случае, я забросил их не из-за пустяков. Вся эта операция должна окупиться. Встреча удалась, как по-твоему?