Месть драконов
Шрифт:
Эдмунд не мог не полюбопытствовать, каким он кажется своему отцу. Недолго думая он позаимствовал отцовское зрение и увидел мальчишку со светлыми, честными глазами, в одежде, которая была ему уже не по размеру. Он почувствовал удивление Геореда, что сын так сильно вырос, и еще не то озабоченность, не то смущение. Это длилось всего мгновение, а потом Эдмунд решил больше не злоупотреблять своим даром. Он помнил отношение отца к «провидцам»: тот прибегал к их помощи на войне, но всегда отзывался о них с презрением, считая удобными инструментами,
Для Геореда «провидцы» были не людьми с волшебным даром, а особой породой, вызывавшей подозрение. Эдмунд вздрогнул, вспомнив, что и сам когда-то относился к ним так же. Он откроет отцу правду, но не сейчас, позже.
Он ничего не сказал и о хрустальном мече Элспет из опасения, что Георед ему не поверит. Клуарана он описывал как их спутника и проводника, умалчивая о том, что в жилах менестреля текла кровь эльфов. Локи он называл только сбежавшим врагом, безжалостным убийцей и поджигателем, угрозой этому краю. Отец сражался с вражескими армиями — как Эдмунд мог сказать ему, что он борется со сверхъестественным существом?
Георед слушал рассказ сына о скитаниях по Снежному краю, явно проявляя нетерпение. Интерес у него проснулся только тогда, когда сын повел речь о прибытии на землю датчан.
— Значит, ты здесь меньше недели! Были ли бои на севере страны? Там тоже орудуют вооруженные шайки?
— На севере нет, — отвечал Эдмунд. — А на юге мы только это и видим.
— Они творят свои злодеяния вокруг нашего лагеря, — убежденно сказал отец. — Если бы я смог навязать им сражение, то мы избавили бы мир от этой напасти. Но нет, они набрасываются только на слабых. Жалкие трусы!
— Значит, ты знаешь, кто они? — спросил Эдмунд с удивлением.
Георед покачал головой:
— Кто они, я не знаю, знаю только, что они вытворяют. После двух лет боев в Нортумбрии мы разгромили наконец врагов моего кузена и отправили домой Гвинедда. Я привел своих людей в гавань в Нортумбрии, готов был отплыть обратно в Суссекс, но оказалось, что порт разорен датчанами. Нам удалось их выпроводить, мы преследовали их на шести кораблях и даже достигли их берегов!
По его словам, они догнали датчан, когда те уже готовы были укрыться в своей родной гавани, обстреляли их корабль зажженными стрелами и потопили его. Но остальные спаслись, бросив свои корабли и убежав от преследователей в лес.
— Но теперь они принимают бой, — возразил Эдмунд, вспоминая увиденное накануне поле боя. — Вы несете потери.
Лицо Геореда помрачнело.
— Верно, — признал он. — Моим людям не сидится без дела. Вчера я позволил одному отряду отправиться на охоту, но датчане подстерегли их на обратном пути. Что они за люди? Мы вторглись на их земли, и им следовало бы объединиться, чтобы нас прогнать, а они прячутся и изводят нас мелкими стычками. Разбойники, да и только!
— Может, так оно и есть? — предположил Эдмунд.
И он рассказал отцу о людях, свирепствующих на дороге и оставляющих за собой
— Это не просто разбойники, — сказал он. — Они как будто даже не обирают своих жертв, а просто все истребляют на своем пути.
— Мои разведчики доносят подобную информацию, — признался Георед. — Но это наемники из портовых городов, и на их слова не приходится полагаться. Я приказал раздобыть доказательства: поймать пленного, чтобы я мог его допросить. — Расхаживая по палатке, он подошел вплотную к сыну. — И кого же они приводят? Тебя!
Георед широко улыбнулся и на мгновение снова стал таким, каким Эдмунд знал его в детстве.
— Я рад этому, Эдмунд, — продолжил он. — Завтра я соберу своих командиров, и мы поразмыслим, как дальше действовать. А пока мы отпразднуем твое возвращение.
Слуга был тут как тут, но Георед нетерпеливо спровадил его, сам наполнил две чаши элем и одну подал Эдмунду.
— Если то, что ты говоришь, правда, мы здесь не задержимся. Сборище сумасшедших! Когда мы их разгромим, я сообщу Аэлфреду, в страну франков, что ты со мной. Ему оттуда проще передать весточку твоей матери, чем мне отсюда.
— Его там нет! — крикнул Эдмунд, не подумав, и выругал себя за несдержанность. Он еще не говорил с отцом о своем дяде Аэлфреде, то есть о колдуне Оргриме. Как он мог сказать Геореду, что его близкий родич — колдун, изменивший своему королю? Что ж, теперь разговора об этом не избежать.
Он коротко поведал отцу все, что знал о последних проделках Аэлфреда: о том, как тот явился в Уэссекс, как изучал колдовство и как попытался отобрать власть у Беотриха.
— Я был там, когда… когда вскрылась его измена, — сказал Эдмунд. — Теперь он в тюрьме. Но никто не знает ни его настоящего имени, ни того, что он связан с нашей семьей. Он лишился зрения и, боюсь, рассудка тоже.
Георед сел на табурет и закрыл лицо ладонями.
— Мне надо было самому догадаться… — выдавил он наконец, открыв измученное лицо. — Я никогда не доверял ему полностью, при всех его способностях. Я тебе этого не говорил, Эдмунд, но он и его семья обладают особым даром, который… — Он потер лоб. — В общем, в нем издавна зрели ростки измены. Твоя мать — честная душа, но, когда я узнал, что она вверила тебя заботам Аэлфреда, у меня, сказать по правде, возникли сомнения.
«Он знал! — подумал Эдмунд. — Отец всегда знал, что Аэлфред — провидец, и из-за этого не доверял ему. Как же мне теперь рассказать о себе правду?»
— Ну, довольно! — воскликнул Георед, вставая. — Теперь ты здесь. Надо тебя всем представить и вооружить. — Он подошел к пологу палатки. — Теобальд! Алберих! Нилс!
Трое воинов мигом явились на монарший зов.
— Вызвать оружейника! — распорядился Георед. — Это мой сын, Эдмунд Суссекский. Теперь он будет сражаться вместе с нами. Ему нужны меч и доспехи, соответствующие его положению.