Месть духов

Коттедж был маленьким и аккуратным. Красивым, как картинка, особенно сейчас, в зимних сумерках, когда в предзакатной синеве снег начинал таинственно поблескивать в свете фонарей и домик, утопающий в сугробах, приветливо зажигал окна. Просто рождественская открытка.

Внутри было так же уютно и нарядно. Этот дом любили, баловали, украшали с душой. Особенно детскую комнату. Тут стояла маленькая кроватка с розовым балдахином, каждый край которого украшали кружева и маленькие бантики. На кушетке с забавными кривыми ножками расселись нарядные куклы и большие умильные плюшевые звери. На полочке блестели обложками яркие детские

В этой идиллической обстановке даже трудно было представить себе какие-то странные или, того хуже, страшные вещи. И все же здесь что-то было не так. Атмосфера в комнате была… холодной, давящей, какой-то чуждой. Ксюша подумала, что, даже если бы они не знали о наличии в этом доме призрака, достаточно было просто войти в эту комнату, чтобы тут же его почувствовать. Этот детский мир был настолько несовместим с тем, что поселилось в нем, что только от этого несоответствия уже становилось страшно.

– Это как в американских ужастиках, – громким шепотом поделился с друзьями Митька, поправляя нервно на носу свои круглые смешные очки. – Чем красивее домик, тем в нем страшнее оказывается по ходу фильма.

– Монстр в детской комнате – это вообще классика жанра, – нервно усмехнулась Полина, при этом неотрывно глядя на шкаф-купе.

Ксюша со Стасом переглянулись и чуть кивнули друг другу в знак поддержки.

Вся их команда новых охотников за привидениями стояла сейчас в этой сказочной детской. За последние пару месяцев у них было много работы. И за это время даже страх перед призраками как-то поистерся, стал привычным, менее ощутимым. Только не здесь. В этом деле. Нежелательная острота ощущений вернулась вновь. А вместе со страхом вернулось и яростное, дикое, первобытное желание уничтожать источник страха. Каждый из них ненавидел в себе этот инстинкт, но в то же время именно эта слепая агрессия служила спасением от жуткой чуждости призраков, которая порождала не просто страх, а такой же первобытный ужас.

– Начнем? – нехотя предложила Ксюша, которая уже просто не могла больше ждать. Ведь как раз ожидание встречи с чем-то ужасным еще более невыносимо, чем сама встреча.

– Я уже все приготовил, – деловито сообщил Митька. Как и всегда в такие моменты их работы, самый младший член их команды развивал бурную деятельность. Он мельтешил, нервно распределяя вокруг шкафа железную цепь – нехитрый инструмент их работы, основную защиту от нападения призрака. Стас в это время как-то, наоборот, замедленно, почти через силу, вытаскивал из Митькиного потертого рюкзака целлофановый пакет с какой-то смесью.

– Я открою дверь, – решительно известила друзей Полина.

Она всегда казалась собранной, деловитой, спокойной. Хотя все они уже давно знали, что на самом деле это не так. Полина всегда сильно нервничала в такие страшные моменты. Но ее гордость не позволяла девушке показывать свои эмоции. Ксюша с легкой завистью посмотрела на подругу. Уж ей-то никогда не удавалось сдерживать эмоции. В чем-то она больше походила на Митьку. Страх заставлял ее идти вперед, а иногда даже бежать сломя голову. Вот и сейчас она шагнула вперед, параллельно с Полиной, быстрым движением взялась за ручку двери шкафа и, чтобы не передумать, тут же рванула ее в сторону.

Полина успела открыть и вторую дверь. Теперь они увидели шкаф изнутри. Он был как большая кладовка. Темный, пустой провал. Хозяева коттеджа еще до прихода охотников за призраками вытащили отсюда все детские вещи. И вот теперь шкаф зиял пустыми полками, пустым пространством, где обычно на кронштейнах висели детские яркие платья и юбочки.

Но шкаф не был пуст. Как только двери разъехались, из пустоты пахнуло холодом. Каким-то особенным, сухим, мерзким. Это было чисто психологическое ощущение холода, какое многие испытывают в старых заброшенных храмах или склепах. Холодный воздух был разряжен. Вдохнув его, Ксюша тут же почувствовала головокружение и слабость, но уже нарастающий страх перед тем, что случится дальше, заставил девушку мгновенно отогнать эти болезненные ощущения.

А там, в левом отделении, где как раз и должны были висеть вещи, начало появляться нечто. Плотный белесый сгусток тумана, он будто мерцал, наливаясь оттенками серого. Фигура, чем-то похожая на человеческую, обретала все более четкие очертания. Вот нечто белое, чуть перетянутое посредине, будто платье, собранное на талии. Какие-то тонкие отростки сбоку, будто руки. Наконец, голова… странно склоненная набок. Фигура горбилась, как если бы человек забился в угол, сидя на полу шкафа.

Чем более различимыми становились черты призрака, тем сильнее нарастало психологическое давление. По комнате разлилось ощущение тоски, страха, боли и… какой-то еще эмоции. Будто ребенок провинился, хочет вымолить прощения, но не находит слов. Только тут это желание прощения и страх перед содеянным, чувство вины умножились десятикратно и давили так, что хотелось кричать. Весь этот клубок эмоций так же пульсировал, как и очертания фигуры в шкафу.

– Митька, давай! – скомандовал Стас, видя, как его друг застыл перед шкафом, захваченный в эмоциональную ловушку.

Молодой человек вздрогнул, будто проснулся от слов своего напарника. Он что-то достал из полиэтиленового цветастого пакета и собрался бросить эту вещь внутрь шкафа.

И тут же фигура будто подскочила, выпрямилась полностью, чуть изогнулась. Ее пульсация усилилась, а по комнате пронеслась невидимая волна. Будто немой крик. Митька, не ожидавший такого, отскочил, зажав уши руками. Полина успела подхватить его за локоть, чуть подтащила ближе к себе. Ксюша в это время, щурясь, сквозь выступившие на глаза слезы, вытащила из своей сумочки пудреницу. Только вместо косметики внутри была некая серо-бурая смесь. Обычная соль, соединенная с железными опилками, – еще одно оружие против привидений. Именно ее девушка высыпала внутрь шкафа.

Волна ультразвука сбилась. Фигура будто подалась назад. Там, куда попали крошки смеси, в белом тумане зияли странные и страшные дыры, будто туманный саван призрака разъело некоей кислотой.

Как только атака призрака прервалась, Полина выхватила у Митьки предмет, который он собирался отправить в шкаф. Это оказался довольно большой, сантиметров сорок в длину, плюшевый мишка, потрепанный и неимоверно грязный. Девушка ухватила игрушку за ухо и забросила в шкаф.

И тут же новая волна немого крика поглотила комнату. На этот раз даже шкаф затрясся под воздействием невидимой силы. Стас, Митька и девушки пригнулись к полу, зажав головы руками. А крик все длился и длился, давя на уши, выдавливая слезы из глаз, ввинчиваясь в головы болью. Это была сокрушающая волна страха и вины за содеянное.

Стас, как самый сильный из команды, как самый старший, пробовал взять заключительный шаг на себя. Молодой человек пополз по полу вперед по-пластунски, зажимая в руке очередной пакет, который ранее он сам приготовил, вытащив из Митькиного рюкзака.

Ксюша, стирая бегущие по щекам слезы боли, вцепилась одной рукой в шкаф, другую вытянула вперед, помогая другу придвинуться ближе. Вместе они кое-как дотащили мешок до открытого зияющего провала, где бесновался призрак, перевалили его внутрь. От удара об пол шкафа целлофан лопнул, пакет взорвался, как маленькая бомба, разнося в стороны содержимое. Странная смесь земли, соли и железных опилок рассыпалась внутри шкафа. И тут же Полина со своей стороны, а Ксюша со своей задвинули двери, оставляя привидение с его немым криком внутри…