Месть фортуны. Дочь пахана
Шрифт:
Васильев понимал, что Сивуч следит за ним. А потому шел по дороге в город, никуда не сворачивая, хотя очень хотелось ему узнать, пойдет ли фартовый к Дрезине, а если нет — что предпримет, на какой шаг решится?
Виктор Федорович был убежден — Сивуч связан с городскими малинами. Но эту связь вот уже много лет никак не удавалось проследить и доказать. Свое убеждение к доказательствам не пришьешь. И Васильев выжидал, где оступится, где оплошает законник, знавший о городских ворах абсолютно все.
Васильев
Едва присел, зазвонил телефон. Начальник милиции предупредил, что за бандой Князя пришла машина из тюрьмы. И следствие по делу передается прокуратуре.
— Так что подготовьте все протоколы, все имеющееся и завтра утром — гора с плеч… Пусть у прокуроров голова болит! — рассмеялся в трубку.
— Ничего себе! Мы их взяли! Всех до единого! А прокуратура опять готовое из рук берет! — досадовал следователь. И выглянул во двор, хотел увидеть, как забирают из милиции малину Князя.
Коли прокуратура забирает дело, решили всех пятерых законников вывезти одной машиной.
Их выводили по одному.
Вначале Пузыря вытолкали во двор, впихнули в машину грубо, под окрик. Потом Тарантула. Тот озирался вокруг, пытался оглядеться, его поторопили. Вывели Лимона. Тот шел враскачку, не спеша. Его подтолкнули, и Лимон взъярился. Сцепил кулаки, бросился на оперативника, головой ударил в лицо. Крики, мат, кровь — все сплелось в один клубок.
Васильев, да и все оперативники знали, что именно Лимон убил четверых милиционеров и чудом избежал «вышки».
Лимон рассвирепел. Он не терпел, когда его материли. Тем более не мирился с унизительными пинками. Все оперативники, пытавшиеся приблизиться к фартовому, тут же отлетали в разные стороны.
В это время из дверей милиции вывели Князя и Фросю.
Сидевшие в машине законники сбили охрану, кинулись к забору. Князь и Фрося, оттолкнув конвой, рванулись к воротам.
— Стой! Стреляю! — предупредил старик-охранник и выстрелил в Князя в упор. Тот будто споткнулся на бегу. Упал, переломившись в коленях, ткнулся лицом в асфальт двора и затих…
На миг фартовые словно оцепенели. Оперативники бросились к Князю. Но поздно…
— Ну, пидер, не дышать тебе до утpa! — процедил Фрося. И внезапно для всех бросился на охранника, вскочил ему на плечи, рукой за забор ухватился и только хотел перемахнуть, кто-то из оперативников опередил, нажал курок…
Фрося мешком свалился вниз. Тяжело ударившись о землю, поднял облако пыли. Судорожно дернулись ноги. Они еще бежали на волю. Но сердце, словно устав от жизненной суеты, остановилось.
— Ну? Кто следующий?! Давай, фартовые! Пуль на всех хватит. Заодно закопаем.
Тарантул, стоявший к нему ближе всех, поддел оперативника кулаком в подбородок так, что тот улетел к стене здания.
Тарантул уже вскочил в воронок и скомандовал своим:
— Давай, кенты, отваливаем без шухеру! Без нас лягавым разборку учинят, за каждого тряхнут из шкуры. Нам не стоит об гавно клешни марать!
Законники скрипя зубами сели в машину.
Трое вместо пятерых. Тарантул, Лимон и Пузырь ненавидяще смотрели на милиционеров. Двоих убили — на глазах… Такое навсегда остается в памяти.
Их везли в тюрьму под усиленным конвоем, которому был дан приказ — в случае попытки к бегству — стрелять на месте. А коли фартовые города попытаются застопорить, чтобы вызволить своих, стрелять и в тех, и в других…
Но по пути никто даже не оглянулся на машину, и конвой благополучно доставил законников во двор тюрьмы.
Васильев успокоился, едва ему позвонили, что задержанные доставлены в тюрьму. Спокойно пошел домой, радуясь за оперативников, что эту ночь они проведут относительно спокойно.
Город надежно окутывала тьма. Она сделала его таинственным, непредсказуемым…
Спешит домой следователь милиции. По городским улицам, а не без оглядки, не без страха. Всякое может случиться в ночи. Тьма не каждому друг и помощник. Потому и торопится человек. Чуть что-то подозрительное — рука сама к кобуре тянется. А вдруг!
" Совсем иное дело — Сивуч! Этому тоже не сидится. Идет напролом, через ночь — к Дрезине. Что ему ночные шорохи и голоса? Всего уже отбоялся за свою жизнь. Теперь ничто не испугает, даже сама смерть.
Сивуч идет тяжело. Болят ноги. Каждый шаг отдает болью во всем теле. Но не пойти — нельзя…
Если б речь шла о собственной шкуре, еще сто раз подумал бы, идти или не стоит. Но в том-то и беда, что с его Задрыгой, первой девчонкой-ученицей, могла расправиться фартовая малина.
Обидно до чертей, что Капку накололи на положняке. Теперь она заречется на фартовое слово доверять. Хотя… Если Дрезина откажется вступиться за Задрыгу, законники Князя не промедлят, пришьют девку, как муху на стекле! И уж о каких делах, запретят вспоминать о ней.
Сивуч сворачивает в знакомый переулок, шепчется со стремачами, окружившими его со всех сторон. Вот один из них оголтело бежит к хазе, предупредительно постучав, вошел, через минуту выглянул и позвал:
— Хиляй сюда, Сивуч!
Фартовый не заставил повторить приглашение, тяжело ступая,» вошел в хазу пахана. Стоял у порога, пока не услышал:
— Валяй сюда, кент!
Сивуч прошел в дальнюю комнату, где за накрытым столом канал Дрезина, жестом пригласивший законника за стол.