Месть графа

Картленд Барбара

Рания улыбнулась, чего он и добивался.

– Ваше сравнение неуместно.

– Отчего же? В битве при Ватерлоо я пытался спасти свою жизнь, а теперь пытаюсь спасти свою репутацию!

Рания ничего не ответила, и он продолжал:

– Я готов встать перед вами на колени, если это поможет делу. Я совершенно точно знаю, как зло будут смеяться за моей спиной, когда выяснится, что Шоу, неприятный и не пользующийся ни популярностью, ни авторитетом коротышка, нанес мне поражение едва ли не на ступенях алтаря.

Глядя

на него, невозможно было усомниться в том, что для него действительно имело очень большое значение то, о чем он говорил.

– Если вы вполне… уверены в том, что я ничего не испорчу… и не станете сердиться на меня, если я наделаю ошибок… тогда я согласна.

– Большое вам спасибо! Я благодарен вам больше, чем это можно выразить словами. А теперь я бы хотел, чтобы вы надели вот это – для того, чтобы убедить вашего брата в серьезности моих намерений.

С этими словами Чарльз достал из кармана бархатную коробочку, в которой лежало обручальное кольцо, предназначенное для Сильвер.

Открыв коробочку, Чарльз протянул ее Рании, и у девушки от восторга перехватило дыхание.

– Какая прелесть! Это самое красивое кольцо, которое я когда-либо видела!

– Позвольте мне надеть его вам на палец, Рания.

Взяв ее за левую руку, он надел ей кольцо на третий палец.

Оно пришлось ей как раз впору.

– Я буду очень осторожна и верну его вам сразу, как только наше фиктивное обручение останется позади.

– Оно определенно идет вам, и, учитывая вашу красоту, вы скоро убедитесь, как много мужчин пожелают осыпать вас бриллиантами.

Рания рассмеялась:

– Думаю, что это маловероятно, но если мы сможем оставить себе Стрекозу, то большего я и не пожелаю.

Ее слова показались Чарльзу очень трогательными.

Очевидно, она очень мало знала о мире за стенами своего пришедшего в упадок дома.

А вот ее красота, получив надлежащее оформление, не останется незамеченной в Лондоне.

Быть может, когда наступит подходящее время для того, чтобы разорвать помолвку, сделать это окажется легко и просто, так как она к тому времени найдет и полюбит того, кто тоже по-настоящему будет любить ее.

Вслух же Чарльз произнес:

– А теперь, пока не вернулся Гарри, вы еще раз пообещаете мне хранить нашу договоренность в тайне и сделаете вид, будто влюблены в меня так же, как и я – в вас.

– Я попытаюсь. Обещаю вам, что действительно постараюсь. Но боюсь, Гарри сочтет очень странным то, что до сей поры я ни разу не упомянула при нем ваше имя.

– Предоставьте это мне, – вновь заверил ее Чарльз.

Едва он успел договорить, как в коридоре раздались чьи-то шаги.

Мгновением позже дверь отворилась и в комнату вошел сэр Гарольд Темпл.

– Я вернулся, Рания! – крикнул он сестре.

И тут он увидел Чарльза.

– Боже милосердный, Чарльз! – радостно воскликнул он в удивлении. – Каким ветром тебя к нам занесло?

– Я счастлив видеть тебя, Гарри. Я бы приехал раньше, но у меня были дела на севере Англии.

– Что ж, я рад тому, что вижу тебя здесь и сейчас. Я часто вспоминаю то славное времечко, когда мы учились в Итоне, особенно когда ты набрал пятьдесят очков в матче с Хэрроу.

Чарльз расхохотался:

– Подумать только, ты еще помнишь об этом! Да, в то время я очень гордился собой.

– А мы гордились тобой, Чарльз.

Гарри перевел взгляд на Ранию:

– Полагаю, ты помнишь Ранию. Но она очень выросла с тех пор, как ты видел ее в последний раз.

– Собственно говоря, Гарри, – перешел в наступление Чарльз, – она и стала причиной моего визита сюда. Ты будешь удивлен, но Рания оказала мне честь, согласившись стать моей женой!

Гарри уставился на него с таким видом, словно не верил собственным ушам.

Рания сочла, что должна что-то сделать, и, подойдя к брату, взяла его под руку.

– Это правда, Гарри, и я очень счастлива.

– Но, Рания, ты ведь никогда не вспоминала при мне о Чарльзе, – растерянно произнес Гарри. – Ты даже ни разу не обмолвилась о том, что видела его с тех пор, как мы были детьми.

– Боюсь, что это моя вина, – вмешался Чарльз, прежде чем Рания успела открыть рот. – Когда я вернулся из оккупационной армии, то задержался в Лондоне совсем недолго, после чего отбыл в Нортумберленд, дабы повидаться со своим дядей.

Гарри кивнул, давая понять, что знает, о ком идет речь, и Чарльз продолжал:

– Я часто писал Рании с войны при первой же возможности, но большинство моих писем затерялись в пути, а она поступила очень неразумно, решив, что я забыл ее.

Он улыбнулся Рании и добавил:

– Но она простила меня, и если ты взглянешь на ее левую руку, то увидишь, что мы официально обручены.

Рания вытянула руку, и Гарри в немом изумлении уставился на кольцо.

На мгновение он буквально потерял дар речи.

Рания догадалась, что он прикидывает, сколько оно может стоить.

– А где ты оставил Стрекозу? – спросила она у брата.

– Я оставил ее в загоне. Так что мне не пришлось отводить ее на конюшню, и я подумал, что ты захочешь пожелать ей спокойной ночи.

При этом он едва не добавил – «в последний раз».

Но вовремя спохватился, испугавшись того, что в глазах сестры увидит знакомое выражение горечи и страдания.

– Я сейчас же пойду и поговорю с ней, Гарри. А ты не мог бы пока развлечь нашего гостя?

– Отличная мысль, – подхватил Чарльз, – особенно учитывая, что мне нужно сказать Гарри пару слов. Но, прошу вас, не задерживайтесь. Не забывайте, завтра мы едем в Лондон и нам нужно определить наши планы.