Месть и любовь
Шрифт:
В тот момент он мысленно попросил у нее прощения. Однако как было бы замечательно, если бы она еще училась в школе, если бы ей было лет четырнадцать или пятнадцать. Он предпочел бы, чтобы она была именно такой юной девушкой, а не невестой на выданье. Ведь даже его шурин, граф Марч, очень уверенный в себе человек, не отважился жениться на Кейт, сестре Гарри, пока не достиг двадцати восьми лет. Соответственно Кейт, в то время как раз исполнилось восемнадцать. Это было абсолютно разумное решение. Угораздило же Изабеллу родиться слишком рано! В такое не подходящее для него время. Что ему теперь делать? Ведь он еще так молод.
– Послушайте, вы, болтуны. Вот что
Мистер Скаддимор с ним согласился:
– Я припоминаю подобный случай. Верно, было такое. И к тому же сравнительно недавно. Вы знаете, о ком я говорю. О лорде Оберлоне. Да-да, о том самом маркизе Оберлоне. – Заметив внезапно вспыхнувший интерес в глазах лорда Гарри, он продолжил: – Выиграв пари, он сорвал крупный куш у сэра Уильяма Файли. Действительно, выигрыш был огромен. Я прекрасно помню, чем кончилось дело. Маркиз женился на той леди.
Лорд Гарри опять встрепенулся:
– И что же, Скадди, в том пари были замешаны и другие джентльмены?
Тот, прищурив глаза, напряг память:
– Полагаю, да. Совершенно верно, был еще один джентльмен. Насколько помню, один офицер. Вечно он красовался в своем мундире. Такой ловелас, круживший головы всем дамам.
– Вы не помните его имя, Скадди? – спросил лорд Гарри.
Мистер Скаддимор помолчал какое-то время, пока, наконец, его не осенило:
– Вспомнил. Его звали Ролланд. Именно так, капитан Дэмиан Ролланд. Впрочем, лорд Оберлон так и не получил от него выкупа за проигрыш. Ролланд внезапно куда-то исчез, а потом и вовсе покинул Англию. Позднее, если не ошибаюсь, он был убит в битве при Ватерлоо. Злые языки поговаривали, что он тогда просто спасовал и самоустранился, пока леди принимала решение. Прошел слух, будто бы вскоре он домогался встречи с ней. И вроде у них состоялся какой-то разговор. Однако после этого он словно в воду канул, не сказав никому ни слова.
Лорд Гарри неожиданно побледнел. Но так как внутри кареты царил полумрак, ни сэр Гарри, ни мистер Скаддимор ничего не заметили. Как бы не придавая особого значения услышанному, а скорее изображая праздное любопытство, он небрежно спросил:
– А как звали ту леди? Вы не помните, Скадди? Мистер Скаддимор покачал головой и вопросительно посмотрел на сэра Гарри.
Сэр Гарри пожал плечами:
– К сожалению, вообще ничем не могу помочь вам, Скадди. Все это происходило в мое отсутствие. В то время я находился в Испании.
Тогда лорд Гарри спросил с преувеличенным равнодушием:
– Фамилия той леди, случайно, не Спрингвилл?
– Совершенно верно – Спрингвилл. Элизабет Спрингвилл. Очень хорошо ее помню – такая хорошенькая леди! И резвая, как молодая кобылка. Сейчас ее уже нет в живых. Жаль бедняжку. Но пути Господни неисповедимы. Увы, жизнь иногда преподносит трагические сюрпризы.
– Смотрите, – сказал сэр Гарри. – Мы, наконец, приехали. – Он высунул свою белокурую голову из окна кареты. – Опять эта надоевшая сутолока! Всегда здесь полно людей. Даже сейчас, в такое позднее время.
Лорд Гарри больше не решался задавать им вопросы. Все внимание мистера Скаддимора было обращено на то, чтобы как можно удачнее, при его весьма внушительных габаритах, выбраться из кареты. Поскольку и сэр Гарри тоже не желал утруждать себя воспоминаниями о том малоизвестном ему скандале, лорду Гарри ничего не оставалось, как надеяться на другой случай. Впрочем, и того, что он успел выяснить, было немало. Итак, он узнал, во-первых, что в той истории имело место пари и, во-вторых, что участниками этого пари были лорд Оберлон и Дэмиан.
Пока они втроем шествовали к парадному входу «Друри-Лейн», у лорда Гарри в голове была единственная цель – разыскать и увидеть Джейсона Кэвендера, маркиза де Оберлона.
Глава 2
– Вы невыносимы, ваша милость, – сказала она. В голосе ее была такая подкупающая мягкость, что от звуков его дрогнуло бы сердце любого мужчины. Даже такого, как его светлость лорд Оберлон. – Сначала дарите мне это прелестное ожерелье с рубинами, – продолжала она с капризным упреком, – а потом держите под замком как пленницу! Обращаетесь со мной как своевольный властелин с наложницей. Разве можно быть таким себялюбцем? Неужели вы действительно хотите, чтобы никто, кроме вас и моей горничной, так и не увидел этой красоты?
У нее загорелись глаза при мысли о том, что, появись она сейчас в обществе, на нее были бы обращены сотни завистливых взоров. С каким удовольствием она предстала бы перед этими трепещущими от возбуждения молоденькими девицами и их лицемерными мамашами с лилово-красными губами. Пусть бы они увидели, что у нее, Мелисанды Шалье, драгоценности несравнимо дороже, чем у них. И пусть бы они после этого сколько угодно задирали носы, пыжились в своих тесных корсетах или надменно проплывали мимо, делая вид, что она вообще недостойна их внимания. У нее был бы свой эскорт – изысканнейший, состоящий из лордов и другой знати. И вокруг нее не было бы никого, кто мог бы соперничать с ней в красоте, нарядах и украшениях. Да, мечтать об этом было очень приятно.
Джейсон Кэвендер осторожно коснулся пальцами рубинового ожерелья. Эту красивую безделушку он купил в Италии, повинуясь минутной прихоти. В отсутствие любого другого человека, достойного такого подарка, ему было приятно вручить его Мелисанде. С его стороны это был подарок со значением, и он прямо сказал ей об этом. Таким образом, он хотел отметить свое возвращение из Италии, а ее поздравить с тем, что отныне в его лице она обрела покровителя.
Изысканное ожерелье было единственным украшением туалета Мелисанды. Притронувшись к нему и невольно коснувшись ее шеи, маркиз затем шаловливо прошелся пальцами по ее гладким плечам и белоснежной груди. Он должен был признать, что положительно доволен тем, как выглядит его любовница. Действительно, она была просто великолепна. Вместе с тем он не мог в полной мере испытывать наслаждения от ее красоты, так как ощущал неимоверную усталость. Он устал от нескончаемого потока разного рода агентов, адвокатов, советников и арендаторов. Стоило ему только вернуться домой, как все они сразу же устремились к нему и теперь безжалостно отнимали у него лучшие часы. Как он мечтал о том, чтобы вместо домогательств этой толпы для него настали наконец тихие вечера. Насколько приятнее было бы проводить их вдвоем с Мелисандой. Возможно, ему даже понравилось бы уходить по утрам из ее изысканных апартаментов уставшим, обессилевшим после бурных ночей любовником. Но он решительно не желал больше оставаться измотанным жизненными трудностями и непрошеными посетителями человеком.