Месть ледовой гончей
Шрифт:
У печки Полового говорили, что когда-нибудь капитан узнает о бесчинствах юнца, говорили, что тогда все станет иначе. Но люди опытные, пересекающие Пустыню уже не один год, лишь хмыкали и напоминали, что свободные шаманы, пусть даже такие неприятные, как ан Варр, у путевых столбов не валяются, а гильдейские стоят так дорого, что капитан Гром и дальше будет путешествовать с закрытыми глазами и с затычками в ушах.
Зиан, скучающий в проходе, увидел меня и некрасиво улыбнулся. Словно кто-то прорезал дугу на его прыщавом круглом лице. Его уныние, неприязнь к механику и злость на учителя моментом растворились в новой эмоции. Но это была не та радость, которую испытывают от встречи с приятелем. Так ликуют грабители, зажавшие в переулке богатую добычу. Или циркачи, выходящие на помост перед зрителями.
Тело как оледенело. Очень хотелось развернуться и уйти, лишь бы не проходить по узкому коридору мимо затаившегося мерзавца. Из-за подноса мне пришлось бы хитро маневрировать, лишь бы не задеть Зиана. И ан Варр это понимал. Он улыбался, ожидая кульминации и развязки.
«Тебе придется потесниться, Эд. А это значит, что ты проиграл. Что ты выполняешь его волю».
Я прогнал гордыню прочь. Разумнее всего было заткнуть ее и пройти через пустяковое испытание. Подумаешь, ерунда какая-то, мелькнуло в голове.
«Не ерунда!»
Инструментарий чуть потеснился, пропуская меня. В его очках показалось мое отражение. Напряженное лицо, почти каменное. Угрюмый взгляд. Я и правда так выгляжу? Расслабься, Эд! Немедленно расслабься, не то он все поймет. Поймет, что ты его боишься.
«Разве?»
Чуть приподняв поднос, лишь бы не задеть Зиана, я попытался протиснуться мимо.
– Постой, юнга! – вдруг сказал шаман. – Что же ты несешь? Неужели с кухни прислали помои для нашей свинки?
Он покосился на инструментария, ожидая реакции на шутку. Тот неуверенно хмыкнул и чуточку сжался, мечтая юркнуть куда-нибудь в темный угол.
– Это ужин для мастера Вонка, – сказал я.
– Мне кажется, что именно это я и сказал! Дай взглянуть, чем кормят старого безумца.
Он бесцеремонно протянул руку и стянул крышку с кастрюли. Я попытался отшагнуть, но Зиан ловко вцепился свободной рукой в поднос и вонзил в меня взгляд.
– Не дергайся. Уронишь.
Затем он с заговорщицким видом посмотрел на механика, подтянул поднос к себе поближе и смачно харкнул в парящее мясо.
– Немного приправы от ан Варра. Все для любимого учителя.
Несколько мгновений я приходил в себя от шока. Поднос показался очень тяжелым, словно в слюне обсосанного любителя алого камня содержались тысячи фунтов горной породы.
– Иди уже, чего стоишь, юнга.
Лязгнула вернувшаяся на место крышка.
– Ты больной? – вырвалось у меня. Глупое, беспомощное. Мне стыдно за то, как я тогда отреагировал, но ничего лучше детского «ты больной» в тот момент не нашлось. Увы, я никогда не умел отвечать остротами. Это талант Фарри, а не мой.
– Да брось ты, пусть откушает мяса, чего ему станется. Главное, как мне видится, чтобы он не попросил меня разжевать ему пищу. Но пока зубы старика еще на месте. Справится, как думаешь?
Зиан посмотрел на инструментария, надеясь, что его искрометная шутка не прошла незамеченной.
– Надо идти, – буркнул тот. – Срочно.
Он, мысленно давно уже просчитавший каждый шаг до ближайшей двери, рванулся с места и быстро скрылся в одном из подсобных помещений, впустив в коридор лязг машин.
– Струсил, – сам себе прокомментировал это Зиан. Взгляд шамана блуждал под действием алого камня. Он катал наркотик во рту, пытаясь вспомнить имя безвестного механика, и совсем не думал обо мне, а я боролся с закипающим внутри гневом. Не надо обзаводиться врагами так скоро. Не надо!
«Ты не сможешь. Ты везде найдешь себе неприятности, Эд. И кто-нибудь непременно пострадает. Непременно!»
От него несло давно не мытым телом. Запах перебивал даже привычный для третьей палубы смрад энгу и ее смесей. Он вонял даже больше, чем инструментарии.
– Ты чего творишь? – вырвалось у меня. Разум пал на колени, пораженный возмущением и гневом. Логика отступила.
Он с недоумением посмотрел на меня, затем на оскверненный котелок с мясом, но промолчал, искренне не понимая моего возмущения.
– Я говорю, чего ты творишь?! Это ужин мастера ан Вонка!
Зиан опять не произнес ни слова, бестолково улыбаясь. Шаркуний сосатель камня! Хотелось сказать ему что-нибудь обидное, злое, пробудить совесть, если она у него вообще есть. Где-то на краю сознания я понимал: никто не поверит в то, что Зиан плюнул в ужин учителю. И уж тем более сам добряк Балиар не поверит. Свидетель-инструментарий рисковать не станет и затеряется среди собратьев, так что я никогда не узнаю, кто он вообще был.
Я стоял в коридоре, держа поднос с испорченным мясом, и пытался придумать, как быть дальше. На миг во мне появилась мысль, что пусть сами разбираются друг с другом. Мое дело – отнести ужин. Что там с ним сделают по дороге – не суть важно. Пусть хоть яд сыплют, какая мне разница?
Но эта слабость жила во мне только один миг. Может быть, лучше всего ей было и победить, не знаю. Потому что в следующие несколько минут мною безраздельно владел гнев.
– Совсем ум потерял, камнесос поганый, – прошипел я и ткнул Зиану подносом в грудь. Тот опешил, распахнул глаза в изумлении. Кастрюлька перевернулась, и парящее мясо с бульоном пролилось ему на одежду.
Вскинув руки, ан Варр уставился на то, как по его дорогой шубе стекает жир. Потом поднял взгляд на меня.
– Ой, простите, – процедил я и нагло встретил его взор.
– Я это так не оставлю, запомни.
Блуждающий взгляд сосателя прояснился.
– Понял, палубник? Ты зря так поступил. – Зиан приоткрыл рот, показав гниющие зубы. – Очень зря.
– В следующий раз будешь думать, прежде… – не мог смолчать я.
Ученик шамана подался вперед и попытался достать меня кулаком, но я легко угадал его движение, отшатнулся и в свою очередь приложил его в скулу. Не больно, но обидно. Слишком не больно. Руки чесались страшно, честное слово. Хотелось размазать недоноска по коридору. Накопленная за последние два месяца ненависть рвалась наружу, словно получив единственный шанс.