Месть по закону
Шрифт:
Когда жена после его приезда увидела в руках мужа банковскую упаковку стодолларовых купюр, она сразу поняла, что ко всем благам дома добавилось еще одно – десять тысяч долларов. Доллары Ирина Анатольевна считала быстрее, нежели рубли. Ей всегда приходилось некоторое время подумать, прежде чем решить – сколько в запечатанной пачке денег: если там находятся купюры по пятьдесят рублей, а сколько, если по пятьсот? Всегда была проблема. Но благодаря какому-то психологическому излому она молниеносно могла сказать, какая сумма находится в упаковке, если в ней двадцатки или сотни долларов.
В этот вечер было ровно десять тысяч. Ирина Анатольевна не удивилась – откуда деньги. Было бы чему удивляться! Она просто поинтересовалась – деньги теперь их или их нужно передать нужным людям? Муж приятно успокоил, сказав, что их. Ирина Анатольевна с приятным чувством в груди взяла упаковку и понесла в спальню. До утра она будет точно знать, в какую область
Когда поутру Николай Сергеевич, нагрузившись коробками, поехал к Вихореву, она позвонила Марине Поборниковой и предложила выпить кофе с коньяком. Не будучи обремененной практической деятельностью, Марина приехала сразу. Удивительно, но некоторым, при зарплате мужа в десять тысяч рублей, необходимо трудиться. Для других десять тысяч – сумасшедшие деньги. Но для таких никогда не встанет вопрос, чем заправлять «Мерседес» мужа и свою «Короллу», как содержать две квартиры и дом за городом, одеваться в бутиках и делать ежедневные закупки в супермаркетах. А перед Поборниковыми такой вопрос стоял. И перед Заруцкими – тоже. Сводили концы с концами, экономили на чем могли, пытаясь уложиться в десять тысяч рублей зарплаты мужей...
Пока Марина добиралась до квартиры Заруцких, Ирина Анатольевна решила сходить в магазин и сделать пару покупок. Пирожные, «Хеннеси» к кофе. С этой целью и зашла в обменный пункт. Рублей не было, поэтому она прихватила соточку из мужниной вечерней пачки...
Если свои обязанности перед обществом Ирина Анатольевна Заруцкая представляла весьма смутно, то свои права супруги судьи она знала наизусть. Поэтому, когда ее, взволнованную, сержант милиции вел за локоток в комнату, она возмущалась и сообщала милиционеру, что тот здесь больше не работает. Она доказывала ему, что, как и муж, обладает статусом неприкосновенности и не подлежит ни задержанию, ни досмотру. Но сержант был из тех, кого сейчас в органы внутренних дел набирают по объявлению. Ростом не ниже ста семидесяти, отслуживший в рядах Российской Армии, не судим, образование среднее. Именно это образование не позволяло ему как следует оценить значимость закона о статусе судей как в целом, так и в части их неприкосновенности. Но он был уверен в том, что если сейчас эту бабу упустит, то приедет РУБОП и оторвет ему голову по пояс. Что такое РУБОП, сержант знал очень хорошо без дополнительного образования.
Увидев Земцова, Ирина Анатольевна в первый момент увидела в нем свое спасение. Мужчина в возрасте, в меру галантен, воспитан и образован. Своими манерами он даже превосходил тех, с кем ей часто приходилось встречаться на «мэрских» раутах в администрации. Ему она сдуру и поведала свою печальную историю от начала до конца. Ее ошибка заключалась в том, что она была уверена – как только она представится и прозвучит фамилия судьи Заруцкого, все проблемы будут решены. Старый опер качал головой, соглашался. Пожурил сержанта за необходительность и предложил Ирине Анатольевне проехать в РУБОП «решить все формальности и остановить едва не начавшийся по ошибке процесс». Та согласилась и от чистого сердца поведала дознавателю РУБОПа, под подпись в протоколе, где взяла деньги и как она разгневана. Александр Владимирович уговорил Ирину Анатольевну оставить купюру на время и проводил до дороги. Там, как заправский швейцар, свистнул стоящему неподалеку частнику. Его машина стояла у обочины тротуара, и водитель, в ожидании случайных пассажиров, читал «СПИД-инфо». Усадив Заруцкую в машину, Земцов извиняющимся жестом помахал ей рукой. Сидящий за рулем частник Макс повез растрепанную от нервных потрясений Ирину Анатольевну в Центральный суд, к мужу...
Попросив подождать, жена судьи выпорхнула из машины и взошла на крыльцо суда. Через три минуты Макс увидел обоих супругов Заруцких. Они быстро сели в машину и, понукая, погнали старшего опера РУБОПа к своему дому. По дороге Макс привычно врубал дурака, расспрашивая, как лучше подъехать. Но говорил он лишь тогда, когда замолкали они. Весь разговор мужа с женой, помимо Макса, слушал, сидя в кабинете, Земцов. И не просто слушал. Рядом с ним стоял заместитель начальника РУБОПа, оператор технической связи и огромный стационарный магнитофон. Последний медленно проворачивал пленку, записывая каждое слово, звучащее в салоне автомобиля. Макс старался как мог. Он вез чету Заруцких такой дорогой, какой те никогда в жизни не ездили. Это как если бы лететь из Ташкента в Находку через Калининград. Но взволнованные Заруцкие этого не замечали. Говорили и говорили. Николай Сергеевич материл жену за ее поездку в РУБОП, объяснял, откуда «взялись бабки», учил, что нужно делать, «чтобы менты не докопались», и что нужно им говорить в последующем. Поняв, что тема исчерпана, Макс подвез их к дому.
Глава 26
– Кажется, теперь тебе есть с чем идти на Квалификационную коллегию судей. Так, Александр Владимирович? – Заместитель качнул головой и вышел из кабинета Земцова.
Старый опер очень хорошо понимал такую тактику. Выиграет он, Земцов, – выиграет и заместитель. Вот тут-то последний и заявит о себе в полный голос. А врюхается Земцов по самые уши – заместитель тут ни при чем. Разрабатывал операцию не он. Земцов. Все рекомендации относительно этого дела начальнику отдела выданы, так что можно не беспокоиться. Только Земцову от этих рекомендаций легче не становилось. Советов, наподобие – «если бы вот это, то неплохо было бы вот так» или «нужно поаккуратнее, потому что это не вот так», старый оперативный волк переслушал за свою службу очень много. Политика сохранения собственной шкуры от рикошета или случайного выстрела была ему хорошо знакома. Ею пользуются начальники всех рангов, независимо от структуры, где они работают. Будь то правоохранительные органы или управленцы. Однако Земцов привык делать свое дело, независимо от коллизий, происходящих вокруг него. Дурная привычка, но на людях с такими вредными привычками пока еще держится то, что называется сыском.
Да, ему теперь есть с чем идти и к председателю областного суда, и на коллегию. Только долларов у Заруцкого уже не будет. Тех самых, что из общака Пастора. Успокаивало одно. Заруцкий скорее застрелится, нежели утопит десять «тонн» баксов в реке. Он их спрячет. А раз так, значит, деньги вернутся. Земцов уж расстарается ради такого случая.
Но волновало другое. Исчезает общак – исчезает Струге. Струге убивают – общак появляется. Пастор, как ворон, кружит то вокруг кладбища, то вокруг своих насиженных мест. Но не останавливается в своем полете ни на минуту. Он ищет. Что? Общак? Сколько Макс ни «долбил» того мастера с кладбища, с которым Пастор контактировал, – бесполезно. Коэффициент получения полезной информации ноль. Твердит каторжанин: «Был какой-то мужик». Что еще? «А ничего больше. Постоял, покурил да ушел». А о чем спрашивал? «Да ни о чем не спрашивал». Все!
А этот мигающий, как семафор, начальник кладбища? При появлении РУБОПа в своей конуре мгновенно испортил воздух так, что стало опасно зажигать спичку. Знает что-то толстяк. Знает, но молчит. Потому что боится. Но с ним разговор будет попозже. Сейчас – Вихорев. Что у него искать – теперь Земцов знал. Десять тысяч долларов из общака Пастора. Александр Владимирович сидел, кусал ус и курил сигарету за сигаретой. Но подошел момент, когда стало уже невмоготу. Александр чувствовал, что им играет невидимая рука. Он, словно скрипач, внимательно следит за дирижером и в точности выполняет указания его волшебной палочки. Кто-то, словно издеваясь, подбрасывает ему кости, прекрасно зная, что из этих костей Земцов сумеет собрать весь скелет. Пащенко? Возможно. Но тогда почему он не выступит партнером в деле разобщения этих намертво сросшихся дельцов от власти? Так же не желает выступать инициатором в опасной игре? Вряд ли. В случае победы Земцова Пащенко не перепадет и благодарности в устной форме. За Струге рубится? А Струге услышит его трубу? Тогда – КТО?!
– Макс! Собирай группу!
Председатель областного суда отложил в сторону наушники и еще раз взял в руки протокол допроса жены Заруцкого. Земцову показалось, что за эти двадцать минут, что он находился в кабинете председателя, тот постарел лет на десять. Некоторое время глава областного суда сидел молча, глядя куда-то в сторону. Перед ним сейчас стояла задача, которую предстояло решить большими жертвами. Он слишком много говорил на конференциях о коррупции в российских судах, чтобы пытаться разглядеть ее в своем собственном. Конечно, он созовет сейчас коллегию. И, конечно, выступит инициатором возбуждения уголовного дела в отношении председателя Центрального суда. Иначе и быть не может. О Вихореве он старался не думать. Проблемы Вихорева пусть останутся с ним. Больше всего его сейчас волновал еще и тот факт, что Земцов просил разрешения на установление в машине судьи областного суда прослушивающего устройства. Опер из РУБОПа поясняет, что одно преступление связано с другим, а началось все очень давно. В тот день, когда его сотрудники задержали на даче преступного авторитета Сомова и изъяли у него воровской общак. Сейчас эти деньги используются по назначению. По одному из пунктов, для чего общак и формируется, – подкуп судей и должностных лиц властных структур. Именно это и именуется «организованной преступностью».
А этот засранец Заруцкий, словно исполняя волю волшебной феи, взял себе на рассмотрение дело Артемова! Какое он имел право забирать из производства судьи Шмидт уголовное дело?!
Председатель потер виски. Он сейчас не о том думает. Слишком силен был удар рубоповца, чтобы была возможность мыслить конструктивно. Не дать разрешения на «прослушку» он не может, а дав его, рушит свою, создавшуюся годами карьеру. Других вариантов у него нет. Его никто не пощадит. Лелеять рассадник преступности не где-то, а в областном суде?!