Месть Порченного, или Как я провел это лето
Шрифт:
Предводитель восставших орков, Унор, поверив эльфийскому королю, подошел к самой дворцовой лестнице вместе с небольшим отрядом таких же, как он сам обозленный и уставших от непосильного труда рабочих. Традиция пожизненного найма не сегодня зародилась, знаете ли. Владыка вышел к ним, одетый в сияющую броню, и вооруженный одним из лучших мечей в королевстве. Одновременно со всех сторон к пришедшим обратились спрятавшиеся на стенах лучники и арбалетчики. Ничто не могло спасти восставших орков, кроме чуда. И таким чудом оказался десятилетний царевич Алланад. Он выбежал на лестницу, встав между своим отцом и орком Унором, со словами: «Государь! У них тоже есть дети!»
Собственно, на этом красивая часть истории заканчивается, и начинаются трудовые будни нашего нынешнего Владыки. Традиция обмениваться малолетними детьми существует у орков с незапамятных времен. Эльфийский принц ушел к ним добровольно, и был в эту систему принят безо всяких исключений и поблажек. Мой дед уже не застал классическую инициацию, и не провел целый год в рабстве у орков. Тогда этот срок был сокращен до полугода. Отец работал на благо обездоленных только месяц. На долю моего поколения выпадает один единственный день. Я никогда не спрашиваю Ода, как прошло его детство в чужой семье. Об этом и так можно судить по отпечатку железной пряжки ремня у него на спине. Год, проведенный будущим правителем на орочьих шахтах, многому его научил. Тощий и вымотанный, наголо остриженный, он вернулся во дворец с готовым списком законопроектов по улучшению положения завоеванного народа. Владыка и сейчас, спустя семьсот лет все ещё лично курирует этот вопрос. Правда, он уже начал поговаривать об отречении. Но те два раза, когда Алланад выходил на вече и слагал с себя венец, собрание перворожденных ему отказывало. Это мы с Таном можем свалить в уединенные северные земли, лежащие за Вечным морем, когда нам захочется. У Владыки такого права нет.
Я обернулся, чтобы украдкой взглянуть на своего друга. Од равнодушно наблюдал, как стайку детишек после торжественной речи усаживают в маленьких белый автобус, чтобы отвезти куда-то на окраину. В столице принято ездить на пока ещё работающие шахты, так уж исторически сложилось. Йени говорит, что у них в деревне дети просто идут работать в поле. Эльфийские и орочьи без разбору. У гномов и людей никакой инициации нет, представляете? Но люди вообще странные. Они, например, никак не влияют на природный цикл своими молитвами, но все равно ходят в храмы. В школе на природоведении даже опыт такой ставят, специально для детей. Дают эльфам небольшую делянку с пшеницей, и предлагают молиться на ней в течение недели. Обычно за это время между колосьями прорастает сорная трава, на которую перебегают всякие вредители, а сама пшеница начинает неистово переть вверх. Так школьникам объясняют роль и значимость эльфов в природе.
Мою значимость в этой поездке трудно было недооценить. Тэлька жила в доме с небольшой дверью, предназначенной для людей. А кнопки на домофоне были такие маленькие, что Од никогда не смог бы набрать на них нужную комбинацию цифр. Дворик был небольшой, тенистый. Лишенный парковки за ненадобностью. У входа было кое-как цепями прикручено несколько велосипедов и пара самокатов. Стояла чья-то уродливая детская коляска. Прямо на газоне у подъезда росли тыквы и кабачки. В общем, невооруженным взглядом было видно, что проживают здесь в основном гномы.
Лифт тоже был крошечный. И такой страшный, вонючий и темный, что я предпочел подняться по лестнице вместе с орком. Там тоже было тесно. На каждом этаже был ящик с картошкой. Судя по запаху, разных сортов. Многие жильцы отгородились от соседей прозрачными решетчатыми стенками, и складывали в эти закутки не помещающийся в квартиру хлам. Мне показалось, что я видел в одном из таких закутков собачью конуру. К счастью, нужная нам квартира была не на последнем этаже. А захламленность – типичная черта гномьих поселений. Насколько я знаю гномов, в городе они захватывают крыши, подвалы, смежные постройки, присоединяя их к своему законному жилью. Те, кто живет в районах с тесной застройкой, ухитряются строить что-то вроде длинного моста между соседними домами. А владельцы квартир на первых этажах зарываются под землю. Гномы, они копать любят.
Портниха встретила нас неприветливо. Мы оторвали её от работы. Од, сильно ужавшись и пригнув голову, протиснулся следом за мной в полутемный коридорчик, где валялись лыжи, тазы и стоял в уголке старый шкаф. Здесь тоже было два ящика с картошкой, а между ними высился свернутый, пахнущий кошками, ковер. Оттуда мы попали в не шибко прибранную квартиру-однушку. Все здесь было подчинено рабочему графику Тэльки, оказавшейся маленькой даже по гномьим меркам женщиной с рыжей короткой, но уже густой бородой. У неё за спиной, возле крошечного продавленного дивана стояла старенькая детская кроватка. Но все остальное место занимал большой гладкий стол. По стенам висели какие-то картонные и бумажные детали с надписями. Доски с насаженными на гвозди огромными катушками. В углу, на обтрепанном манекене, было наброшено что-то мешкообразное в черно-белую полоску. Тоже на какую-то тюремно-криминальную игру. И везде, куда не глянь, лежала свернутая черная кожа. Многим нравится этот специфический запах, но меня он немного смущает. Я натуральную звериную кожу не ношу.
Од, обменявшись с хозяйкой несколькими фразами и короткими ролевыми приветствиями, поинтересовался, нельзя ли купить уже готовую куртку человечьего размера. Друг проездом в гости пожаловал. Игра в соседнем лесу простаивает. Тэлька выслушала его, но покачала головой. Все, что она в прошлом году сшить успела, уже разобрано. Да и за новое заплачено. Нет. Из цивилов, то бишь, народа, никакого отношения к ролевому движению не имеющего, никто таких курток не покупает. Клиенты на один заказ её не особо интересуют. Искусственной кожи она сроду даже пальцем не касалась. И дешевые натуральные куртки ей как портнихе, шить не выгодно.
– Я одна ребенка тяну, – кивнула она в сторону кроватки, шмыгнув носом, – на мне и хозяйство, и магазины, и работа. Матери в деревне помогать надо. Мне много дешевых тряпок шить – только лишняя морока. И ущерб для репутации. Сошью десять хороших курток – и полгода свободна. А вы, чем по городу мотаться, топливо тратить, найдите-ка лучше на этой игре продавца одного. Он у меня уже второй год все подчистую выкупает. Софира знаете небось?
Мы с Одом переглянулись. Кто же не знает Софира?
Не может быть
Не может быть!
Это была единственная реакция собравшихся на наши с Одом новости. Время шло к вечеру. Ребята давно уже наигрались, искупались и ждали нас в тюремной локации. Все, кроме Зария, качали головами. Софир находился на вершине игровой иерархии. Он был тем редким типом ролевика, который не просто мается дурью на полигоне, решая (или усугубляя) свои эмоциональные пролемы. Он был полностью интегрирован в ролевой мир. Здесь у него были уважение и признание. Тут он зарабатывал деньги и немалые. Скорее всего по всей стране проживало несколько десятков девушек всех рас, считающих его своим суженным. И когда я говорю «всех рас», я не преувеличиваю. Такие, как он, никогда не устраиваются на «настоящую работу». Ролевая игра и есть его работа. Лес – стены его конторы. Палатка – его кабинет. А дом он, скорее всего, рассматривает только как склад для товара и место, где можно принять ванную.
Ролевики его уровня обычно сильно выделяются на полигонах. Прежде всего возрастом. Как ни крути, а ролевуха, это движение для молодых. Так что если здесь вы видите перед собой старого человека, гнома с длинной бородой и морщинами или орка, потерявшего все зубы, знайте – это патриархи ролевых игр. Таких единицы. Их имена на слуху. А сами они передвигаются от локации к локации, рассказывая молодым о том, как они однажды… Когда я начинал, мне тоже казалось, что я стану таким стариком. Только когда мне самому пришло время уходить, я начал замечать, что эльфы в ролевом движении после учебы не задерживаются. И это к лучшему. Пожилые эльфы жуткие зануды. Да и не это сейчас важно. Важно понять, что ветеранам ролевухи не нужно как-то ухудшать ситуацию на полигоне. Ролевая жизнь устраивает их в своем естественном виде. Никому из них и в голову не придет торговать на игре наркотиками, воровать или убивать.