Месть Рейган и конец помолвки Эмили
Шрифт:
— О, и это говорит женщина, которая не любит нежно и медленно. Ты уж определись.
Я сразу начинаю двигаться, мои движения длинные, уверенные и быстрые, и с каждым разом я всё глубже и глубже вбираю его в себя. Он протягивает руку к моим складочкам и делает то, в чём реально хорош. Он ласкает мой клитор и находит ритм, который мне нравится. Мои ноги начинают дрожать, и мне приходится упереться ладонями в его грудь.
— Логан, — со стоном произношу я.
— Сейчас, — умоляет он. — Пожалуйста, кончи. Я долго не продержусь.
Он не разрывает
— Уже, — отвечаю я, и моя спина изгибается дугой с силой, сопоставимой с моими чувствами к нему. Я кончаю, двигаясь на нём, и одновременно он пульсирует подо мной, изливаясь в меня с громким стоном.
Я падаю ему на грудь. Его руки медленно поглаживают мою спину, вверх и вниз, туда и обратно. Потом он переворачивается и ложится на меня. Прикладывает ухо к моему животу и смотрит на меня.
— Там растёт частичка нас двоих, — с волнением произносит Логан.
Пробегаю пальцами по его волосам и улыбаюсь.
— Ага, — отвечаю ему. — Я знаю. — Тяну его за волосы, вынуждая посмотреть на меня, и спрашиваю: — Ты счастлив?
Взгляд его голубых глаз такой глубокий и чистый, что я нисколько не сомневаюсь в его искренности.
— Счастливее и быть не могу, — говорит он. А я ему верю. И всегда верила, даже тогда, когда он не мог поверить мне. — Что ты будешь делать с учёбой? — интересуется он.
— Мы что-нибудь придумаем, — отвечаю я. — Как всегда.
— Ага, — вздыхает он. Его глаза закрыты, а ухо прижато к моему животу, как будто он пытается услышать звуки новой жизни, растущей внутри.
Там растёт новая жизнь. Наша. Общая.
— Давай поженимся? — выпаливаю я.
Он кивает и тянется, чтобы поцеловать меня.
— Давай, — соглашается он. И я ни на секунду не сомневаюсь, что он в самом деле этого хочет.
Пит
Рейган прибьёт меня, когда вернётся домой и увидит здесь всех этих ребят. Я знал, что придёт Гонзо, потому что он звонил и спрашивал, можно ли ему провести вечер с нами. Иногда он так делает. Мне действительно нравится этот паренёк, так что его присутствие совсем не напрягает. Но он, должно быть, позвал свою девушку, которая приходится младшей сестрой Эдварду, парню, которого я встретил в тюрьме, и они оба направляются к нам. А я почти уверен, что Рейган хотела провести тихий вечер дома, особенно учитывая, что завтра нам придётся почти целый день общаться с моей семьёй.
Достаю из холодильника виноград и мою его, потому что у Гонзо нереальный аппетит. Иногда кажется, что у этого парня глисты. Ему сейчас шестнадцать, и он наконец-то достиг пика своего роста. Он начинает закидывать виноград в рот, как только я ставлю его на стол.
«Спасибо», — показывает он жестами и ухмыляется.
— Как идут дела со Сьюзен? — интересуюсь я.
Он краснеет и глотает виноград.
— Настолько хорошо, да? — подкалываю я и ласково похлопываю его по плечу.
«Она отличается от других», — показывает в ответ. Он не может говорить из-за трахеостомической трубки и уже много лет пользуется инвалидным креслом, но соображает очень шустро.
— Отличие — это хорошо, — говорю я и приподнимаю бровь, ожидая, подтвердит он мои слова или опровергнет. — Ты её уже поцеловал? — выпытываю я и пододвигаю табурет, чтобы сесть поудобнее.
Его лицо краснеет ещё гуще.
— Ты зашёл дальше поцелуев? — спрашиваю его. Отец Гонзо бросил их, так что рядом с ним нет мужчины, с которым можно поговорить. У меня были братья. Поэтому я стараюсь быть таким мужчиной для него.
Он кивает, избегая моего взгляда. «Не особо далеко, — отвечает он жестами. А потом его глаза встречаются с моими. — У неё намного больше опыта, чем у меня».
Сьюзен подверглась сексуальному насилию. Мы все это знаем. Сначала её изнасиловал дружок её матери, а затем с ней и в приёмной семье не очень хорошо обращались.
— Хорошего опыта или плохого? — уточняю я.
«И того, и другого, — признаётся он. — Насилие есть насилие. С другим парнем, отцом в приёмной семье, всё было по взаимному согласию. Ей хотелось ему угодить. После той истории она уже чувствовала себя грязной и думала, что смоет это с себя, если всё будет происходить на её условиях».
Но в любом случае, тот мужчина был старше на пару десятков лет, и всего этого вообще не должно было произойти.
«Как мне узнать, когда она оправится от изнасилования?» — спрашивает он.
— Ох, ничего себе, — вздыхаю я и потираю подбородок. — Не думаю, что пережившие насилие вообще могут полностью от такого оправиться, — говорю ему. — Но некоторые мужчины совершают огромную ошибку, когда считают их жертвами. Их опыт нельзя назвать правильным. То, что должно было быть чем-то прекрасным, обернулось трагедией, но ужасные вещи происходят каждый день. Будет ли это влиять на неё до конца жизни? Скорее всего, да. Но должно ли случившееся замедлять её развитие в других сферах? Определённо нет.
Не знаю, как много могу ему рассказать, чтобы не нарушить тайну Рейган.
«Рейган рассказала Сьюзен о том, что с ней случилось», — поясняет он.
— А она рассказала, как глупо повёл себя я? — спрашиваю у него.
Он качает головой.
— А повёл я себя очень глупо. Я боялся ещё больше, чем она. Мне так хотелось показать ей свою любовь, что я сдерживал себя. Не мог расслабиться. И не позволял ей быть самой собой. Я старался, чтобы всё было мило и нежно, постепенно и неторопливо. Но она нуждалась не в этом. Ей было нужно, чтобы я любил её всецело, и она могла любить меня так же. — Я постукиваю по виску. — Осознав это, мы со всем разобрались. Так что перестань переживать, будто что-то делаешь не так, — объясняю ему. — Спроси её, как тебе лучше сделать. Позволь ей направлять тебя. И не думай, будто знаешь, что она чувствует. Никогда.