Месть Ронана. Амулет
Шрифт:
Все доспехи были черны как смоль, с кучками острых шипов на каждом наручнике, наголеннике и набедреннике. Из каждого наколенника и налокотника торчал единственный длинный шип, превращая колени и локти в потенциально смертоносное оружие. Нагрудник был разукрашен кроваво-красными рунами смерти, и все же самой жуткой частью комплекта безусловно являлся шлем. Он был отлит в форме дьявольской головы со слюнявым подбородком, клыкастой пастью и большими остроконечными ушами. Хотя ни один из гномов не был выше полутора метров, в этих доспехах они казались племенем демонических монстров из самых глубин преисподней.
Аминазин с удовлетворением их оглядел. Вышло даже лучше, чем он рассчитывал! Имея в запасе еще несколько сюрпризов, подготовленных Алхимией
Привлекая внимание своих подчиненных, Аминазин похлопал по твердому камню лекторской трибуны, однако в том возбужденном гуле, что висел в аудитории, его никто не расслышал. Тогда он попробовал откашляться, затем крикнул, затем крикнул погромче, но все было без толку. Только когда он в бешенстве схватил боевой топор и рубанул им по трибуне, высекая целый дождь каменных брызг, ему наконец-то удалось привлечь к себе внимание.
— Итак, вы получили все инструкции, — начал Аминазин. — Восемь поисковых групп отправляются в восемь разных мест назначения. В каждой группе есть научные сотрудники из разных отделов, которые будут тестировать различные устройства и экспериментальных животных на коренном населении упомянутых мест. Все остальные будут действовать как солдаты, и их целью будет вселить страх и отчаяние в упомянутое население, а также захватить часть его в плен и взять с собой для проведения дальнейших исследований в лабораториях. Выданные вам доспехи как раз и предназначены для того, чтобы вселять страх в наших подопечных, равно как и некоторые эффекты, подготовленные алхимиками. Однако будет также весьма полезно, если во время боя вы нарушите привычное гномское молчание и станете как можно громче орать. Самым благоприятным будет что-то вроде устрашающего боевого клича.
— Может, лучше нас было орками нарядить? — крикнул кто-то с галерки. Аминазин гневно туда взглянул, пытаясь определить дерзкого балагура, но теперь, когда все с ног до головы облачились в доспехи, это было нереально. Тем не менее он почти не сомневался, что это Фенамин.
Вечно от него дурацкие шуточки исходили. У этого молодого гнома уже стала складываться репутация безответственного насмешника, и Аминазин подумал, что надо бы по прибытии на него дисциплинарное взыскание наложить.
— Мне остается только пожелать вам удачи. Пусть ваши топоры будут остры, и пусть ваши враги трепещут! — закончил он, используя традиционное гномское выражение.
Тут же массивные каменные двери в левой стене распахнулись. За ними лежал Передаточный зал, просторное помещение с восемью металлическими кабинками цилиндрической формы в одном конце. Каждая кабинка была метра два в высоту, и спереди у нее имелась толстая стальная дверца с панелью управления, сплошь усеянной рычагами, циферблатами и переключателями. У всех кабинок возились сотрудники Отделов Физики и Некромантии, трогая рычаги и проверяя показания на циферблатах. Когда закованные в доспехи гномы стали выстраиваться в восемь колонн к дверям кабинок, сотрудники принялись щелкать переключателями. Тут же вспыхнули лампочки, и от кабинок стало исходить пульсирующее гудение.
Стоящий в хвосте одной из колонн Фенамин вытянул шею, пытаясь разглядеть передаточные машины, однако он был маловат даже для гнома, и ничего особенного за плотными рядами черных металлических шлемов ему разглядеть не удалось. Тогда он повернулся к своему соседу по колонне:
— Классная штука эта вальдарская амуниция, как думаешь?
Другой гном в ответ что-то прорычал, но из-под шлема ничего членораздельного не вышло. Фенамин, не особенно этим смущаясь, продолжал:
— Я такой везучий, что мне в этом Махоне наверняка единственный орк с гигантским консервным ножом вместо меча попадется.
Последовал еще один глухой рык.
— Тогда я узнаю, каково в таких случаях бычкам в томате бывает…
Второй гном испустил что-то вроде стона и злобно глянул на Фенамина. Тот радостно ухмыльнулся в ответ, но тут же понял, что внутри толстого устрашающего шлема это пустая трата времени. Никто все равно не мог разобрать, хмуришься ты или смеешься. По сути, второй гном наверняка даже не знал, с кем он общается. Тогда Фенамин поднял закованный в железную рукавицу кулак и резко стукнул по шлему соседа.
— Ну как? — заботливо поинтересовался он. — Внезапный металлический звон в ушах? Как пить дать, головянная боль.
Второй гном угрожающе поднял свой топор.
— Если хочешь от нее избавиться, надо кислотные таблетки глотать…
Гном застонал и замахнулся топором, но Фенамин был спасен от серьезной вмятины на шлеме, ибо в тот самый момент Аминазин выкрикнул приказ к началу переправки, и в зале снова поднялся возбужденный гул.
Первый гном в каждой колонне шагнул вперед, открыл дверцу кабинки и вошел внутрь. Все остальные, вытягивая шеи, тревожно наблюдали, как научные сотрудники щелкают переключателями. Наконец над каждой кабинкой вспыхнул зеленый огонек. Затем все дверцы распахнулись, и настороженные гномы разом охнули, отчасти от удивления, отчасти от облегчения, ибо все кабинки были теперь пусты.
Следующий гном в каждой колонне шагнул вперед и вошел в передатчик, а затем следующий, пока менее чем за пять минут свыше двухсот гномов не оказались мгновенно и успешно переправлены в места их назначения в десятках миль оттуда. В самое ближайшее время ни в чем не повинных и ничего не подозревающих жителей восьми далеко отстоящих друг от друга населенных пунктов ждало предельно грубое пробуждение.
Ежась от холода на самом верху сторожевой башни, Чес Угрюмый нерадостно вглядывался в дрейфующий морской туман. Громадные валы этой гадости уже два часа непрерывно накатывали на берег, окутывая шаткие опоры башни точно сырое и холодное одеяло, и единственными признаками небольшой рыбацкой деревушки, которые Чес все еще мог разглядеть, теперь оставались лишь несколько тоскливых дымовых труб, что торчали под разными углами подобно соломинкам, как попало воткнутым в сахарную вату. Чес тяжко вздохнул. Его ревматическое колено болело, глаза ныли, с кончиков усов постоянно капала влага, холодок пробирал его до костей. Затем пальцы его крепко вцепились в поручень, когда легкий ветерок заставил башню угрожающе покачнуться. Тихо, но яростно Чес выругался. Уже не в первый раз он посетовал на свою импульсивную, опрометчивую натуру.
Впрочем, тут была совсем не его вина. В сравнении со средним человеком Чес был невероятно спокоен и сдержан. Однако в сравнении с другими жителями их деревушки под названием Дер он определенно мог показаться маньяком, ибо за долгие годы его соседям удалось превратить леность и праздность в настоящее искусство. Сотни лет назад, когда предки Чеса были простыми кочевниками, Махон представлял собой клятски опасное место. Необходимость борьбы за существование с такими опасными тварями, как алаксли, ленкаты и мегоцерии, означала, что охотничьи отряды нередко оказывались полностью уничтожены. В результате выживать и передавать дальше свои гены удавалось исключительно ленивым раздолбаям — тем, кто только груши околачивал, а на охоту не ходил либо из-за невозможности вовремя проснуться, либо потому что еще в раннем детстве клят на нее положил. В самом крайнем случае — тем, кто все-таки на нее пошел, но шагов через пятьдесят нашел себе чудесную мягкую кочку и прикорнул там на солнышке. Так гены лености стали доминантными. В любом другом месте такое племя просто умерло бы от голода, однако жителям Дера повезло. Они обустроились на западном побережье Махона, где теплые течения устремлялись на север по узкому проливу между материком и островом Пофигин. Там была лучшая в мире рыбалка. Селянам только и приходилось, что дрейфовать в своих лодках, волоча за собой крючки с приманкой, и к тому времени, как преобладающий северо-западный ветер прибивал их обратно к берегу, рыбы у них бывало невпроворот, а кроме того, им неизменно удавалось славно вздремнуть.