Месть Ронана. Амулет
Шрифт:
Каменщик взял со стойки кружку пива и вразвалку направился к Тарлу. Его дружки разом прыснули, когда он крикнул через плечо бармену:
— Эй, Данни, притарань-ка бокал шанди вон той чувихе у окна. И чтоб с голубой соломинкой.
Тарл мигом приклеил себе на физиономию дружелюбную улыбку, но один взгляд на зловредное выражение на лице мужчины сказал ему, что так просто от него будет не отделаться. Каменщик остановился у столика, где сидел Тарл, взглянул на цветы и демонстративно понюхал воздух.
— Тут что-то хуже убалтайской шлюхи воняет, — стал издеваться он. — Это ты или твои цветочки сладкие? —
Пару секунд Тарлу казалось, что гнев вот-вот окончательно его поглотит, и вовсе не из-за оскорбления, а из-за того, что этот вонючий мудак осмелился своими грязными лапами тронуть цветы Геб. Он осторожно убрал руки под стол, но все равно чувствовал, как предательские искры колют его пальцы. Ярость все нарастала, и Тарл понял, что если эта здоровенная бестолочь еще раз тронет цветы, он не в силах будет удержаться от ответа.
С издевкой на него глядя, мужчина задумчиво почесал свою могучую грудь. Затем он опять протянул руку и оторвал еще один бутон. Тут ярость совсем затопила Тарла, полностью гася его самоконтроль. Он был в каком-то шаге от того, чтобы вскинуть руки и зарядить огненный шар парню между глаз, когда красный туман гнева вдруг рассеялся, оставляя за собой ледяное бешенство. Тарл так и не смог понять, вдохновила его на это увиденная днем раньше Статуя Часового или что-то другое, но внезапно в голове у него четко возникли слова одного из заклинаний, которое он в свое время к Некросу Черному [8] применил.
8
См. книгу «Ронан-варвар».
Придерживая Силу, что угрожала вырваться из кончиков его пальцев, Тарл мгновенно сплавил ее в крутящийся шар ментальной энергии, сфокусировал его на развязно скалящемся каменщике и забормотал слова заклинания, поначалу едва слышно, но к концу все громче и громче.
— …ergo pecti sam vulpum habe, faeces-cerebris, — закончил он, и в воздухе аж затрещало.
— Эй, чувиха, ты чего там бормочешь? — снова стал насмехаться мужчина. — Не будь такой стыдливой. Скажи вслух.
— Это ты меня чувихой называешь? — осведомился Тарл, пренебрежительно разглядывая грудь каменщика.
Мужчина нахмурился и опустил взгляд, а потом в шоке выронил свою кружку, ибо у него вдруг откуда ни возьмись появилась пара женских грудей, очень крупных, крепких и рельефных. В ужасе он повернулся к своим оставшимся у стойки друзьям, однако настоящий взрыв диких воплей и улюлюканья, которым они его встретили, тут же заставил его резко развернуться обратно. Очень по-женски каменщик скрестил руки на груди, пытаясь скрыть свой срам.
— Классные буфера, — одобрил Тарл и тут же об этом пожалел, ибо на мгновение ему показалось, что мужчина сейчас схватит его за горло и задушит.
— Слушай, приятель, — быстро прошипел он, когда пара гневных рук потянулась к его шее. — Я тебе эти сиськи дал, и я могу их снова убрать. Ты ведь уже понял, что я крутой маг, ага? Так что прямо сейчас клятуй к своим корешам у стойки, а не то я уберу тебе один нужный орган, и твое превращение из мужчины в женщину завершится. Усек?
Каменщик озадаченно на него уставился. Примерно такое выражение бывает на физиономии у орка, который ввалился в кабак за считанные секунды до закрытия, но лишь затем, чтобы увидеть, как ставни над стойкой с грохотом опускаются. Правая рука здоровилы потянулась задумчиво потереть щетину на подбородке. Затем он снова оглядел свою замечательную новую грудь и почти с неохотой прикрыл ладонью правый буфер.
— Ну вот и поладили, — вымолвил Тарл, отчаянно стараясь не ухмыльнуться. — А насчет цветов больше никаких хитрожопых замечаний, ага?
Мужчина как-то рассеянно кивнул, пока его ладонь продолжала свое неторопливое обследование. Когда пальцы прошли по соску, он чуть не подпрыгнул.
— Ого, — хрипло выдохнул каменщик.
— Эй, приятель, давай-ка я все назад верну… — начал было Тарл, но тут же умолк, ибо соски у мужчины заметно возбуждались, а на свою новую грудь он уже смотрел чуть ли не с восхищением. Сделав явное усилие, он оторвал глаза от пары роскошных буферов и посмотрел на Тарла. Лицо его покраснело, а дыхание участилось.
— Мм… послушай, а ты минут десять не подождешь? — пробормотал каменщик. Затем он повернулся, быстро прошел в другой конец бара и исчез за дверью в туалет. Тарл с жутким интересом наблюдал за тем, как он уходит. Он по-прежнему глазел на дверь, когда в его мысли вдруг ворвался знакомый голос.
— Клят, ты уже и тут нахимичил, — с негодованием произнес этот голос, и Тарл, повернув голову к лестнице, увидел только что поднявшегося по ней Котика. За ним топали Ронан, Тусона и Марвуд. Улыбаясь, Тарл откинулся на спинку стула, и его окатила приятная волна облегчения. Прожив целую жизнь на собственном попечении, он только сейчас понял, как он в последнее время стал от своих друзей зависеть. Даже слушать циничный ослиный нудеж было ему теперь странным образом приятно и успокоительно.
Котик присеменил к столу, понюхал букет тропических роз и отчаянно чихнул. Из глаз у него тут же потекли слезы.
— Я же вам говорил, — пробормотал он своим спутникам. — Этот жалкий мудак цветы для своей подруги покупал! Теперь вы мне все по бифштексу должны.
Ронан с Тусоной последовали за ослом, а Марвуд направился к стойке. Как по волшебству притихшие каменщики, заметив серебристо-черный киллерский наряд, почтительно перед ним расступились.
— А кто был тот парень с парой памел [9] ? — спросила Тусона, присаживаясь.
9
Памелы — большие, искусственные на вид груди (вельбугский жаргон).
В нескольких тщательно подобранных выражениях Тарл объяснил, что случилось, и они славно посмеялись, когда он описал реакцию каменщика.
— Так или иначе, я скоро обратное заклинание сделаю, — закончил он. — Тогда у него тяжесть с груди спадет…
Все недовольно заворчали, но затем, когда Марвуд вернулся от стойки с восемью пенными кружками на подносе (и большой миской для Котика), опять завязалась оживленная болтовня. Тарл рассказал им про свой последний визит в Чуч-Хевен, про ночные клубы и таверны, которые он тут обнаружил.