Месть русалок
Шрифт:
– Письмо, – напомнил Роланд. – Ваша сестра.
– О да, – откликнулся Алистер. – Вы хотели бы обменять письмо на сестру, не так ли? Но скажите-ка мне, лорд Стрэтмор, с чего вы взяли, что я готов продать вам сестру да еще в обмен на какой-то клочок пергамента?
Роланд заставил себя улыбнуться:
– Я ей нравлюсь.
– Неужели? Почему-то она никогда не упоминала об этом.
– Возможно, она просто не хотела, чтобы вы вышли из себя и убили ее суженого просто потому, что затаили на него обиду.
– Затаил обиду, милорд? И это вы говорите мне? Человеку, который
Момент казался подходящим. Одним точно рассчитанным ударом Роланд выбил кинжал из рук юноши и услышал, как сталь со звоном упала на пол. В то же мгновение он вскочил со своего ложа и зажал рукой рот парнишке, чтобы тот не смог закричать. Другой рукой он обхватил его за плечи и без труда приподнял над землей.
В каком-то дальнем уголке своего разума Роланд отметил с удивлением, что парень оказался слишком легким и каким-то уж очень хлипким. Но едва он ослабил хватку, как тот принялся яростно отбиваться, и Роланду пришлось прижать его к себе изо всех сил своих железных, натренированных мышц. Повернув голову мальчика так, чтобы его ухо оказалось прямо против его губ, Роланд тихо, но яростно прошептал:
– Послушай, приятель, перестань со мной бороться! Здесь повсюду стража, и тебе об этом известно. Не будь дураком!
Казалось, его слова все-таки возымели действие, так как Алистер вдруг затих, и только его тяжелое дыхание прорывалось сквозь сомкнутые пальцы Роланда, все еще зажимающие ему рот. Рыцарь чувствовал, как часто бьется сердце мальчика, как дрожит его хилое тело. Можно было бы подумать, что он дрожит от страха. Но Роланд не сомневался – Алистер не знает страха, тем более страха перед ним. И только ярость заставляет его дрожать. Чистая, абсолютная ярость.
Внезапно он осознал, что тело, которое он прижимает к себе, вовсе не такое костлявое, какое должно быть у двенадцатилетнего мальчишки, к тому же эта мягкая нежность… эти округлые формы, что прижимаются к нему… Все это вовсе не похоже на мужчину, пусть даже и такого юного…
– Ого! – только и сумел произнести Роланд.
С неожиданной ясностью все сразу встало на свои места. Он отнял руку ото рта вора и резким движением скинул с головы капюшон.
Освобожденные из плена роскошные волосы густой волной рассыпались по ее плечам, сверкая даже в этом скудном свете. Какой восхитительный красно-каштановый оттенок, отметил он как-то отстранение, не тот обычный светло-рыжий, что так часто встречается у шотландцев. Вовсе нет. Это был глубокий, богатый, насыщенный цвет красного дерева. Скорее даже напоминающий мех красной лисицы. Великолепной, яростной лисицы!
За свою рассеянность Роланд тут же получил удар в зубы. Он увидел ее руку за мгновение до того, как она нанесла удар, и не успел предотвратить его. Он шагнул назад, потирая челюсть.
– Леди Кайла, – произнес Роланд Стрэтмор, граф Лорей, с изысканным поклоном. – Какое счастье наконец-то встретиться с вами!
1
Шотландия.
Март 1117
Яркие лучи света плясали на гладкой поверхности пергамента, расцвечивая его во все цвета радуги, превращая в какое-то живое существо, на котором ярко выделялись черные, также кажущиеся живыми буквы.
– Алистер, прекрати, – рассеянно сказала леди Кайла Уорвик, пытаясь сосредоточиться на этих разбегающихся во все стороны буквах.
– Я могу и так сказать тебе, что здесь написано, – заявил ее младший брат, повернув кристаллическую призму, которую держал в руках, другой гранью к солнечному свету. – Я слышал, как дядя Малкольм говорил об этом. Причем весьма громко.
Радуга на мгновение замерла и, задрожав на гладкой поверхности документа, превратила слово, которое в данный момент изучала леди Кайла, в ярко-фиолетовое пятно. Но даже и после этого слово выделялось среди всех остальных какой-то своей внутренней энергией.
– Стрэтмор, – произнесла девушка шепотом. – Лорд Роланд Стрэтмор. Граф Лорей. Как интересно!
Кайла обхватила подбородок ладонью, задумчиво провожая взглядом ускользающий солнечный луч. За окном стоял довольно ясный день. Она видела отсюда лишь горстку бедных, крытых соломой хижин, притулившихся внизу зеленого, покрытого лесом склона, да пурпурные вершины с белыми шапками, исчезающие в туманной дымке.
Эта идиллическая картина могла бы послужить прекрасной иллюстрацией к тому утверждению, что далеко не все выглядит таким, каким является на самом деле. Ведь ничто не говорило об отчаянии и тревоге, которые испытывали сейчас обитатели замка и местные жители. Отсюда не было видно английских солдат, окруживших поместье. Так же, как и крестьян ее дяди, выполняющих свои ежедневные обязанности. Все вокруг выглядело обманчиво мирным. Нигде ни души – и лишь предательский дымок, завивающийся над трубой одной из хижин, говорил о том, что где-то здесь есть люди.
Кайла знала, однако, что где-то снаружи находились английские солдаты, по-видимому, намеревающиеся захватить замок, а внутри крестьяне – соплеменники ее дяди – точили свои вилы и косы, твердо намеренные защищаться до конца.
– Ты до сих пор не поблагодарила меня за то, что я стащил это письмо.
Алистер поворачивал кристалл до тех пор, пока яркая радуга, словно испуганная бабочка, не заплясала на лице сестры. Не отрывая глаз от окна, леди Кайла одним движением руки оттолкнула брата. Разноцветные блики вновь вернулись на лежащий перед ними пергамент.
– Спасибо.
– Был рад услужить.
Она снова прочитала имя, затем подпись. Чуть дрожащими пальцами обвела неровные края документа, словно пытаясь проникнуть в его скрытый смысл, ускользнувший от нее. Алистер отложил в сторону кристалл и ласково взял сестру за руку.
– Не бойся, Кайла. Мы не позволим ему забрать тебя.
Девушка взглянула на покрытое веснушками лицо своего младшего брата – последнего оставшегося в живых близкого человека. Ему было всего двенадцать, слишком мало для того не по-детски озабоченного выражения, которое она видела сейчас в его голубых глазах.