Месть русалок
Шрифт:
Кто-то подсадил ее, она даже не поняла, кто. Седла не было, но ей не привыкать ездить без седла. Юбки задрались до колен, она не стала обращать внимания на такую ерунду.
Ее окружала горстка людей. Кайла с трудом различала их лица в тусклом свете луны, но могла без труда представить себе их суровое выражение. Эти гордые люди без охоты приняли ее и Алистера и теперь испытывали явное облегчение от того, что избавились от них обоих.
Кайла понимала, что в этом не было ничего личного. Непросто принять у себя в доме человека, за голову которого назначена награда. И ей еще повезло, что они слишком сильно ненавидели англичан, чтобы выдать
Колин протянул ей увесистый мешочек.
– Вот возьми, здесь еда на четыре дня, – проскрипел он своим старческим голосом. – Езжай на юг, девушка, в Глен-Мор.
– Спасибо вам, – сказала Кайла. – Спасибо за все… и простите меня.
Она развернула коня, и люди молча расступились, давая ей дорогу.
Ни одного слова прощания не раздалось ей вслед. Только чавкающий звук копыт по грязной, раскисшей дороге сопровождал ее, пока она направлялась к южной границе с Англией.
Через какое-то время Кайла почувствовала, что успокаивается, убаюканная ритмичным стуком копыт. Она расслабленно покачивалась на спине лошади, предоставляя жеребцу самому выбирать ритм и дорогу. Во всяком случае, он знал местность гораздо лучше, чем она. Ей очень повезло, что ей достался вороной ее дяди. Эти люди могли ничего ей не давать. Они ничем не были ей обязаны, в то время как она сама должна была им гораздо больше, чем могла когда-либо отдать.
Жеребец принес ее к светлой рощице из сосен и берез. Где-то среди валунов пробивался ручей, Кайла слышала его журчание, но не было места, где можно было бы укрыться. Кайла ласково погладила своего скакуна, поблагодарила его, а затем легла на холодную землю, подножие под голову седельную сумку.
Ее не беспокоило то, что лорд Стрэтмор или его солдаты могут найти ее здесь и убить во сне. В глубине души она даже хотела этого, хотела покончить с этой жестокой, безрадостной жизнью. Она не знала, для чего выжила и как ей теперь жить дальше.
Кайла даже не стала стреножить жеребца, пусть идет куда хочет. Если придут солдаты и схватят ее, он сможет убежать. По крайней мере, он выживет. Эта мысль даже как-то успокоила ее, и через мгновение Кайла провалилась в глубокий сон.
Но солдаты не пришли, ее никто не нашел, и когда она проснулась на следующее утро, то увидела вороного, терпеливо стоящего возле нее и медленно жующего скудную прошлогоднюю траву.
Ее плащ пропитался влагой от земли, но хорошо уже то, что не было дождя.
– Эй, приятель! – ласково позвала она вороного, приподнимаясь с земли. – Неужели у тебя не хватило ума бросить это безнадежное дело и свою никчемную новую хозяйку?
Жеребец скосил на нее глаза, но продолжал флегматично жевать. Хруст травы на его зубах был единственным звуком, нарушавшим лесную тишину, и потому казался очень громким. Он заставил Кайлу внезапно вспомнить, что она сама не ела уже целую вечность или, по крайней мере, весь прошлый день. Девушка открыла мешочек, который дал ей перед расставанием старый Колин, и, достав овсяные лепешки, принялась за еду, в мрачной задумчивости созерцая лежавшее недалеко, повалившееся, видимо, от ветра, дерево.
Только теперь медленно и постепенно чувство оцепенения, охватившее Кайлу на поле Гленкарсона, начало отпускать ее. Начался новый день, яркий и солнечный, а вместе с ним к девушке вернулось ощущение реальности. Неважно, что сама она была этому не слишком рада.
Кайла была благородной леди, дочерью знатных и богатых родителей. С детства она была окружена заботой и любовью. И вот
Лепешка кончилась слишком быстро, но Кайла не решилась съесть еще хоть одну. Она не знала, где и когда сможет найти еду. Правда, невдалеке текла быстрая речка, Кайла слышала, как она журчит по камням. А это значит, что она сможет поймать рыбу. Ловить рыбу Кайла умела. Когда-то это было любимым занятием отца. И это им очень пригодилось во время их побега.
Когда Кайла поняла, что отец так и не может оправиться от шока после смерти матери, ей пришлось взять на себя все заботы о семье. Деньги, которые они смогли взять с собой, кончились довольно быстро, и Кайле пришлось учиться выживать в суровых условиях. Она многому тогда научилась, в том числе и ловить рыбу. Однажды она едва не заболела, проведя несколько часов в ледяной воде горной речки, пытаясь поймать рыбу тупым деревянным копьем, которое сама и сделала. Это заставило отца хоть немного прийти в себя, пусть и ненадолго. Он вырвал у нее копье, сломал его о колено в приступе гнева, впервые проявив хоть какие-то чувства после смерти матери. В ту ночь он сам наловил рыбы.
Но Кайла внимательно наблюдала за ним и таким образом училась.
Кайла знала, что отец так и не осознал до конца, что же произошло в те страшные дни. С того момента, когда он услышал о смерти жены, он словно ослеп и оглох. Казалось, дух его умер, в то время как тело еще продолжало жить.
По правде говоря, Кайла и сама не понимала, как она могла оставаться такой собранной и действовать столь решительно и разумно после того, как она обнаружила тело убитой матери. Возможно, она просто знала, что иначе они все погибнут.
После разразившегося скандала именно она занималась всеми делами до тех пор, пока это было возможно. Она видела, как растет подозрение в глазах слуг, отмечала изменение отношения к ним со стороны знакомых, арендаторов и челяди. Невысказанные обвинения так и носились в воздухе. Людская кипела от слухов, которые Кайла не могла ни пресечь, ни опровергнуть.
Когда в Роузмиде начали появляться высокородные гости, Кайла поняла, что вело их сюда вовсе не желание выразить сочувствие, как они пытались продемонстрировать, хотя и ловила на себе жалостливые взгляды. Нет, все эти люди явились посмотреть на ее отца, на убийцу, которым они все без исключения его считали. Вот так просто – поглазеть на убитого горем человека, почти безучастного к тому, что творилось вокруг него. Их бездушная жестокость потрясла тогда Кайлу до глубины души.
Жеребец прекратил жевать и подошел к тому месту, где она сидела, безучастно глядя в пространство, погруженная в свои воспоминания. Он наклонил к ней голову и громко фыркнул, потряхивая гривой.
– Ну что, наелся, приятель? – спросила Кайла, отряхивая руки от крошек. – Надеюсь, что да. Пошли, поищем воду.
Она взяла коня под уздцы и повела его к речке, ориентируясь по звуку журчащей воды. Им пришлось довольно долго добираться до берега да еще и выбирать место поудобнее. Так что, когда перед ними засверкала манящая своей прохладной свежестью вода, они оба порядком устали и страдали от жажды. Жеребец тут же вошел в воду и принялся с жадностью пить; Кайла последовала его примеру, войдя в воду чуть выше по течению.