Месть смотрящего
Шрифт:
– А то как же! – почти обиделся Александр Степанов. – Достойные были люди.
Малышев согласно кивнул:
– Да и других тоже в одночасье не стало. Как будто кто-то шибко умный затеял карательную операцию и одним махом всех законных на тот свет отправил. Не знаешь, кто бы это мог быть?
Интонации, с которыми был задан вопрос, Шраму не понравились. Неопределенно пожав плечами, он отвечал:
– Даже не догадываюсь. Может, ментура наехала? Они мастера на всякие такие вещи.
– Ментура наехала – это факт, тут не поспоришь, – легко согласился Малышев. – Но ведь кто-то же навел
Шрам глянул на Лиху и Шкиву, своих телохранителей. После убийства Батона они заметно сникли. Им очень не понравилось, что Шрам бросил Батона умирать в ресторане, даже не предприняв попытки вытащить его оттуда. Шрам, почуяв, что на его корабле зреет бунт, не стал идти на обострение и миролюбиво убедил ребят в том, что Батона уже было не спасти и что в тех условиях важнее было вывести из-под пуль старого китайца, иначе проблемы бы возникли неразрешимые.
Следовало отвечать. За столом повисло гнетущее молчание. Терпеливо дожидался ответа и Малышев.
– Юра, может, ты мне не доверяешь, может, ты мне предъяву шьешь? – угрюмо поинтересовался Шрам.
Малышев вдруг расслабленно улыбнулся:
– Не кипятись, Санек. Если бы я тебе не доверял, так я бы не сидел сейчас с тобой за одним столом. Предъяву я тебе не шью, нет у меня для этого уполномочий, – голос у Малышева был доброжелательным. – А вот только ты бы подумал о моих вопросах, потому что, кроме меня, тебя об этом и другие могут спросить.
– Ладно, Юра, не будем сейчас это обсуждать – все равно убитых не воскресить, а Варяг, даже если он и жив, пока не объявился. – Шрам помолчал, раздумывая над дальнейшими словами. – Не знаю, что у вас тут толкуют, но, по моим сведениям, Варяг, царствие ему небесное, отошел от дел праведных. Что же касается общака… не может касса сгинуть бесследно. Надо искать.
– У Варяга семья есть, – вступил в разговор Витя Коптевский, благообразный мужик лет пятидесяти, до этой минуты молча слушавший беседу Юры и Шрама. Голос у него был глубокий, рокочущий – точно тракторный дизель на холостом ходу. – Жена, конечно, вряд ли знает, где он хранит кассу, но может, и надоумит, где ее искать. Не знаешь, Шрам, что с ними? Они вроде как в Америке остались.
Это был опять трудный вопрос.
Не мог же Шрам им прямо сказать, что он приложил руку к убийству Графа и Ангела, и что это он подставил Варяга на квартире у Пузыря, и что похищение Светки с сыном и их переброску в Россию организовал тоже он. Но отвечать что-то надо было.
– По моим сведениям, – веско произнес Шрам, – они исчезли. Не исключено, что жена с сыном сбежала. А если она знала, где Варяг прячет кассу, не исключено, что она с этой кассой и сбежала.
– Исключено, Саша, – пророкотал Витя. – Жена смотрящего не могла знать про кассу. Да и если бы знала, как бы она ее увезла? Люди говорят, там на двести «лимонов» было. Баксы в банковских пачках. Брюлики, алмазы заводские, ценные бумаги. Это же несколько сейфов. Как она их попрет? Такое никому не доверишь. Нет, Саша, ерунда это. Словом, пока общака не найдем, говорить о новом смотрящем опять же бессмысленно. Вот найдется касса – тогда и потолкуем.
Шрам понял, что разговор окончен. Вернее, разговора не получилось.
Ему дали понять, что местонахождение кассы неизвестно. Не собирались помогать в ее поисках. Не исключено, что у московских законных собственные интересы на этот счет. Чего ради питерского на смотрящего выдвигать? У них и собственные кадры имеются! Шрам решил на время затаиться, не самый подходящий момент, чтобы показывать норов. Тем более что Витя Коптевский подсказал ему интересную мысль.
На том и расстались.
Расслабился Шрам только в гостинице. Приняв ванну, он докрасна растерся грубым полотенцем и, устроившись за столом с бутылкой пива, принялся размышлять.
«Надо самому искать кассу. И даже если предположить невероятное, что Варяг все-таки жив, надо найти общак до того, как Варяг вынырнет из небытия и заявит свои права на воровскую казну. А если вынырнет, то одним ударом отправить его туда обратно. На сей раз уже навсегда».
Пиво показалось ему горьким. Отставив бутылку в сторону, Александр мелкими дольками нарезал селедку, положил репчатый лучок. Лучшей закуси не придумано. Сколько ни перепробовал разносолов, а все не то!
С грустью вспомнилась безденежная юность, когда целой ватагой они собирали мелочь на бутылку портвейна, а потом стакан вина, наполненный до самых краев, шел по кругу, как братина с хмелем у древнерусских воинов.
Ритуал, который не позабыть.
Шрам едва удержал стон, вырывавшийся из груди. Он отдал бы половину из того, что имел сейчас, лишь только для того, чтобы хотя бы ненадолго вернуться в далекую и беззаботную юность, повстречаться с друзьями, с которыми его развели время и судьба. Многие из них ушли в иной мир, как Батон…
– Ы-ы-ы, – протянул Шрам через стиснутые зубы. – Прости, Батон, не мог. С кем же я остался? Ты последний.
Пива оказалось недостаточно, откупорив бутылку водки, он принялся ее хлебать прямо из горлышка. Боль отошла, вот только надолго ли?
Куда же подевался тот бескорыстный и добродушный Сашка, которого любили друзья и которого они подняли над собой! А ведь если разобраться, то рядом с ним в то время были не менее достойные. Что же от него осталось? Жиреющая туша, запакованная в импортные шмотки, да куча амбиций.
Алкоголь понемногу затуманил мозг, вернув его в действительность.
«Надо действовать! Еще день-два перекантуюсь в Москве – и к себе, в Питер, заниматься делами. А пацаны ведь правы: убивать Варягову Светку в любом случае не имело смысла: если Варяг жив, то его близкие становились важным аргументом в руках Шрама. Если все же смотрящий подох, то все равно убивать их глупо: а вдруг она действительно что-нибудь да знает о местонахождении общака, тогда эту сучку надо холить и лелеять. Она может и не знать, где Варяг хранит кассу, ей он, конечно же, об этом не обязан был докладывать, но она вполне может навести на место».