Месть смотрящего
Шрифт:
Наклеив аккуратные тоненькие усики с коротенькой бородкой, купленные по его просьбе Гепардом, и нацепив очки с простыми стеклами, Варяг взял простую хозяйственную сумку и вышел на улицу. Совсем скоро он смешался с толпой на Невском проспекте.
В этом маскараде его не узнал бы даже наметанный глаз профессионального топтуна.
Он бродил по городу уже второй день по пять-шесть часов кряду, но так ничего и не разузнал. Заходил во все злачные и питейные заведения. Прошелся по вокзалам. Побывал в самых популярных гостиницах, магазинах, заглядывал во все известные ему сауны. Забрел даже в отреставрированный Гостиный двор, но, увидев толпу молодцеватых охранников в черном обмундировании и с переговорниками в руках, понял, что тут ловить нечего.
Многие злачные места, где раньше, как он помнил, вечно отиралась знакомая братва, буквально за каких-то полгода перестроились: с удивлением увидел он, что кафе «Спорт» превратилось в фешенебельный стриптиз-клуб «Копакабана», а бар «Белые ночи» стал ночным китайским рестораном «Белый павлин». И вместо братвы у входа дежурили длинноногие, большеглазые, пышногрудые девицы, ласково приглашая зайти. «Ах, девицы-красавицы, поставить бы вас в локтевую коленную позу да трахнуть, а потом устрицей закусить», – вспомнил Владислав любимую присказку Мишки Пузырева.
Два дня бесплодных поисков вконец измотали Варяга. И вдруг в толчее перед Московским вокзалом он заметил знакомое лицо. Он устремился вслед за высоким бородатым парнем, сам не зная зачем. Парень торопливо шагал, помахивая зачехленной теннисной ракеткой. Варяг шел за ним и вспоминал, где он его мог видеть.
Уже зайдя следом за бородачом в привокзальный гacтроном, он вспомнил. Этого парня он видел на зоне у Беспалого. Более того, некоторое время они жили в одном бараке. Парень сидел за квартирные кражи и звали его, кажется, Серега.
Они сидели в уличном кафе гостиницы «Октябрьская» и потягивали пиво.
Серега Гурьев признал в большеусом важном мужчине недавнего товарища по нарам только после того, как Варяг снял большие очки и шепнул, что усы с бородой накладные.
– Во, йо-ка-лэ-мэ-нэ! – обрадовался Серега. – Ты-то какими судьбами тут? Извини, забыл… Как тебя кличут?
– Да по болезни мне скостили срок, – ответил Варяг уклончиво, пропустив последний вопрос мимо ушей.
– Ага, я же помню, ты все время какой-то квелый был, не вставал, не работал…
– А сам здесь как? – Варяг быстро перевел разговор на интересующую его тему.
– Так меня же перевели в соседнюю колонию как раз перед бунтом. Ну а когда там шухер начался, я бумагу получил из Москвы – о досрочно-условном освобождении. Меня недели две тому как освободили. У меня адвокат хороший – Юрка Соболев. Я с ним в школе в Москве учился, представляешь, а теперь он меня из зоны вытащил. Классный специалист. В школе был отличником. Я ему еще тогда говорил: далеко пойдешь, Юрчик! Кстати, если тебе понадобится, я телефончик дам, в Москве.
Но Варяг не слушал. Его так и подмывало спросить у Гурьева, как там все закончилось, много ли крови было. Но он опасался, как бы бородач-говорун чего не заподозрил.
– А ты слыхал про Муллу-то? – вдруг брякнул Гурьев, высасывая со дна стакана остатки «Балтики».
– Про какого Муллу? – равнодушно поинтересовался Владислав, внутренне напрягшись.
– Ну как же! – подивился Серега. – Старик такой волевой, он всем на зоне заправлял. Татарин.
– И что с ним?
– Пристрелили Муллу! – трагически сложив брови домиком, выдохнул Гурьев. – Говорят, Беспалый, гнида, сам и пристрелил. Из автомата, почти в упор. А он…
Московский вор невольно отпрянул в сторону, заметив, как внезапно изменилось лицо собеседника. Через стиснутые челюсти прорвался стон.
– Ты че?
– Беспалый, говоришь, Муллу убил? – медленно проговорил Варяг. – А еще что тебе известно про бунт? Много там братвы полегло?
Серега Гурьев почувствовал, как по спине у него пополз неприятный холодок. Он был не из пугливых – мог в драке, если того требовалось, кулаками помахать, ножичком ткнуть под ребра, но этот странный зэк еще на зоне вызывал у него опасливую настороженность. Вот и теперь, увидев, как сверкнули его холодные глаза за фальшивыми стеклами очков, как угрожающе заходили желваки под кожей, Серега решил, что пора ему откланяться и отвалить в сторону.
– Говорили, что человек десять пристрелили. Кровищи много было, бронетехнику Беспалый на подмогу вызвал, а наутро шмон учинил. Его вертухаи все по лесу вокруг рыскали, искали кого-то.
– И кого же они искали?
– Слушок прошел, что сбежал там кто-то. Я подробности-то и не знаю, я же тогда у нового барина парился.
Разговор завял. Возникло настороженное молчание.
– Ну, ладно, пора мне, – минуты через две заторопился Серега, вставая. – Так оставить тебе телефончик-то Юрки Соболева, моего адвоката? Точно говорю: хороший специалист.
– Спасибо, – жестко сказал Варяг, не глядя на Серегу. – У меня у самого этих адвокатов пруд пруди, да только, когда они нужны – их не дозовешься.
Расставшись с Гурьевым, Варяг вернулся к Гепарду. Вечером он попросил его срочно связаться с Платоном и выяснить поточнее, что произошло в колонии у Беспалого.
На следующий день Гепард отправил отцу Платону в Северопечерск телеграмму с уведомлением с просьбой позвонить в Питер человеку, к которому в свое время так привязалась его внучка и которому не терпится узнать, как обстоят дела у него дома. Ответ пришел к вечеру. Из Северопечерского почтового отделения сообщали, что телеграмма не может быть вручена в связи со смертью Платона Афанасьевича Токарева.
Нехорошие мысли нахлынули на Варяга.
– Егор, – сказал он, кажется, впервые обращаясь к хозяину квартиры по имени, – у меня к тебе будет очень важная просьба. Не знаю уж как, но надо узнать, что стряслось с Платоном. Мне это не нравится. Дед был, конечно, старый, но крепкий. Не верю, чтоб он вдруг умер ни с того ни с сего. У тебя есть там в поселке кто надежный?
Гепард отрицательно покачал головой:
– Никого нет. Разве что самому слетать, – протянул он задумчиво.
– Ты нужен здесь, сам понимаешь, Егор, брат, прошу тебя, найди кого-нибудь толкового, кто бы мог туда смотаться. Я бы и сам махнул – но ты же понимаешь, не могу.