Месть убитого банкира
Шрифт:
– А с журналистом у меня свои счеты...- Амин замолчал, внимательно глядя на жену. Он вдруг понял, что она, хоть и поддакивает, но не слышит его. Про эти гнусные Мальдивские острова думает! Что за дерьмо такое?
– Что мы все о грустном, да о грустном. Давай поговорим о чем-нибудь приятном, Веня.
– Про твои долбанные острова?!- заорал Амин.- Я же тебе русским языком толкую: ситуация сложная, всякое может быть. Пора и о будущем подумать.
– Ты хочешь сказать, что мы не поедем на Мальдивы? Ну по-чему, Веня? Один-то раз за все лето можно съездить?
– Да, не поедешь!
Амин знал, что она все равно достанет его, настоит на своем, но сегодня решил испортить ей настроение в отместку за то, что не слушала его.
– Но ты же обещал мне! Еще осенью, когда машину новую по-купал! Так прямо и сказала: следующей весной махнем на Маль-дивские острова! Забыл, да?
– Сейчас не до этого!
– Да? Интересно как получается!- рассердилась Валентина.- Всю премию угрохал на иномарку, хотя и прежняя машина была еще ничего, мне поклялся, что поедем на острова, а теперь - нет? Он, значит, на иномарке раскатывает, а я, мало того, что на старых "Жигулях" езжу, так еще и на Мальдивских островах не могу отдохнуть!
– Заткнись!- злобно сказал Амин.
– И не подумаю! Если б могла, я бы сама заработала день-ги! Но у меня в Институте зарплата - четыреста тысяч! А еще и ты издеваешься!
Амин в ярости схватил тарелку с недоеденной котлетой и грохнул ее об пол. Разлетелись по крупным кафельным плиткам фарфоровые осколки вперемешку с макаронами. Амин вскочил из-за стола и помчался в спальню.
Спустя полчаса, когда он лежал с открытыми глазами, от-вернувшись к стене, рядом легла Валентина.
– Веня, Вень...- шепотом позвала она, трогая его за пле-чо.- Ты же не спишь, я знаю...
– Отстань,- сказал он, дернув плечом.
– Ну ладно, хватить дуться. Я понимаю, что у тебя сегодня плохое настроение, Володю убили, день был трудный... Я все по-нимаю, не обижайся, хорошо? Ну Вень... повернись, а? Хочешь. я покажу, как люблю тебя?
Не дождавшись ответа, она прижалась горячей грудью к его спине. Амин, не поворачиваяь, оттолкнул женщину.
– Не лезь!- приказал он.
Злоба душила Амина. Докатился, на бабу уже смотреть не хочется! Это сейчас, а что дальше будет? Если даже проскочит эту заварушку, останется жив, все равно ведь ни хрена хорошего не светит. В большие начальники не выбиться, миллионы не зара-ботать, а исполнять приказы вчерашних бухгалтеров, рисковать из-за них жизнью - долго ли это может продолжаться? Да и ради чего это делать, ради того, чтобы исполнять идиотские прихоти своей бабы? На Мальдивские острова ее вывозить? Пош-шла она!..
18
Бар "Паяцы" на Чистопрудном бульваре открывался в десять утра. Днем здесь можно было выпить кофе или пивка, перекусить жареными сосисками или яичницей с ветчиной, словом, днем был открыт вход для всех желающих вкусно и сравнительно недорого поесть, а кто желает - и выпить. Не удивительно, что именно в этом уютном и тихом баре обедали многочисленные сотрудники "Расцвет-банка" и других солидных учреждений, люди, способные без особого ущерба для семейного бюджета выложить шестьде-сят-восемьдесят тысяч за вкусный обед из трех блюд.
А вечером бар превращался в элитный клуб, где любили про-водить свободное время весьма состоятельные люди со своими же-нами и любовницами. Вечером при одном только взгляде на меню у всякого нормального человека начиналось обильное выделение слюны: и "Щи боярские", и стерляжья уха, молочные поросята и шашлык из осетра, венский шницель громадных размеров и салат из молодых побегов бамбука... Кухня здесь была великолепной, не перечислить все деликатесы, которые могли отведать солидные клиенты бара "Паяцы" вечером под приятную музыку, а после по-луночи и под стриптиз-шоу. Но у всякого нормального человека выделение слюны мигом прекращалось, когда он обращал внимание на цены. Что ж, дешево хорошо не бывает.
Ровно в десять, едва швейцар снял замок со стеклянных дверей (а швейцар дежурил у дверей и днем, правда, был не столь вежлив, как вечером) в бар вошел широкоплечий, совершен-но лысый человек лет тридцати. Поскольку его лысина была не розовой, как у тех, кто естественным путем лишился раститель-ности на голове, а синеватой, можно было с большой уверен-ностью предположить, что лысина эта - искусственная. Чтобы го-лова при этом оставалась блестящей, ему, наверное, приходилось брить ее каждый день. Но это, опять-таки, из области предполо-жений, потому что спросить такого человека о том, как часто он бреет голову, вряд ли кто осмелится.
Человек внимательно осмотрелся и уверенно направился к стойке бара, за которой возвышалась массивная фигура бармена по имени Вадим.
Конечно, у человека тоже было имя, но многие звали его просто Лобаном. Он служил в корпорации "ДЕГЛ", хотя официально в списках не значился человек, решающий оперативные вопросы с помощью силовых методов, вплоть до применения оружия и уст-ранения несговорчивых не должен бросать тень на безупречную репутацию фирмы в случае провала. То, что сделали его подопеч-ные Сидор и Кислюк, как раз и было провалом, именно так расце-нил их действия Рекрутов и приказал заняться сбором данных о бывшей подруге Олега Троицкого самому Лобану.
А Троицкий любил бывать именно в баре "Паяцы", потому-то Лобан и явился сюда.
– Привет,- сказал он Вадиму, облокотившись на стойку.- Интерьерчик у вас классный, лично мне нравится.
– Привет,- нейтрально ответил бармен.- Мне лично - тоже. Он сразу определил, что посетитель - один из тех "кру
тых", которые вечером терпеливо ждут своих боссов на бульваре, поскольку в бар их не приглашают, и бросил быстрый взгляд в сторону входной двери. Там, рядом со швейцаром, уже возвыша-лась могучая фигура охранника, и у двери на кухне стоял чело-век. Бар "Паяцы", помимо своей кухни, славился еще и дисципли-ной. Здесь не бузили, не дрались и не стреляли. Тех, кто пы-тался устроить скандал - просто выводили на бульвар и больше внутрь не пускали, каким бы "крутым" и богатым он ни был. Всегда найдутся люди покруче, которые понимают: здесь отдыхают солидные господа, а не шпана.