Месть железного дворфа
Шрифт:
– Сегодняшний день был необходим, – негромко поправила она мужа.
Дзирт кивнул и улыбнулся, догадавшись о ее мыслях.
– Хорошо то, что мы победили и что белых драконов, которые служили нашим врагам, больше нет, – заговорила Кэтти-бри.
Она взглянула за спину Дзирту и кивнула в ту сторону. Обернувшись, дроу увидел снижавшихся сестер-дракониц.
– Идем, Дзирт, – окликнул его Афафренфер со спины Ильнезары. – Сегодня на юге, в месте впадения Ровина в Сарбрин, произошла еще одна битва. Полетели, узнаем, что сумеем.
Дзирт взглянул на Кэтти-бри.
– Там
Тазмикелла приземлилась у моста, Дзирт вскарабкался ей на спину и с ее разрешения взял с собой Кэтти-бри.
– Эй, что такое, ты куда это собрался, эльф?! – воскликнул подбежавший Бренор.
Дзирт махнул Афафренферу, и монах протянул дворфу руку.
– Ничего себе ты обнаглел! Ты что, думаешь, я… – заворчал было Бренор.
– На юге тоже был бой! – объяснил Дзирт, и Тазмикелла поднялась в воздух.
Ильнезара почти сразу же присоединилась к ней. Бренор все-таки согласился забраться ей на спину – сейчас он сидел позади Афафренфера и держался за него с таким лицом, словно от этого зависела его жизнь.
Поднявшись высоко в небо, они увидели извилистую серебристую ленту, убегавшую на юг, и вскоре внизу показалось место впадения реки Ровин в Сарбрин. Когда драконы начали снижаться, всадники заметили десятки трупов на поле к северу от россыпи камней – переправы через Ровин.
Ильнезара осталась в воздухе, а Тазмикелла снизилась и, пронесшись низко над землей, осмотрела окрестности. Она и ее всадники заметили луки и стрелы, направленные на них из рощи, но прежде чем драконица улетела прочь, луки исчезли, и из тени деревьев, размахивая руками, выбежал могучий человек.
– Вернись! Назад! – крикнул Дзирт драконице, но той явно не понравился его повелительный тон.
Тазмикелла резко взмыла вверх, и Дзирт шлепнулся ничком прямо на загривок дракона, а бедная Кэтти-бри едва не свалилась на землю.
Драконица снизила скорость, неожиданно развернулась, медленно полетела назад и грациозно уселась на поле около рослого варвара.
Дзирт и Кэтти-бри, спрыгнув с ее спины, бросились обнимать Вульфгара, и вскоре к ним присоединился Бренор: обезумев от радости, он спрыгнул со спины Ильнезары еще прежде, чем та коснулась лапами земли. Дворф сильно ударился, покатился по траве, но тут же легко вскочил на ноги, словно ему это ничего не стоило, а потом понесся обнимать своего приемного сына.
В этот момент из-за деревьев появился ухмылявшийся Реджис, покрытый ранами и синяками. Компаньоны из Халла снова были вместе.
Кэтти-бри посмотрела на Дзирта.
– Хороший день сегодня, – произнесла она.
Одежда ее высохла, но не высохли слезы. Дум’вилль, потрясенная, опустошенная, бродила по полям к югу от реки Ровин. В какой-то момент она заметила на востоке движение – какие-то воины спешили на юг.
Это были дроу, обращенные в бегство после катастрофы на переправе через Ровин. Да, они бежали. Ящерица Рейвела столкнула Дум’вилль в реку, и никто даже не остановился и не попытался ей помочь.
Эльфы Лунного Леса никогда бы так не…
Мысль
Но этот холод был сильнее, он сковал все тело и душу Дум’вилль, ей показалось, что кровь застыла у нее в жилах. Она споткнулась, упала на одно колено, замерла, пытаясь отдышаться, превозмочь боль в легких. Но, как ни странно, она не увидела облачка пара, вырывавшегося изо рта при дыхании, и поэтому догадалась, откуда взялось это ощущение. На самом деле было вовсе не холодно.
Это делал с ней Хазид-Хи!
Дум’вилль вцепилась в рукоять меча, выругалась и потребовала, чтобы он прекратил это, но затем поняла, что меч не внушал ей ощущение холода целенаправленно. Мысленная связь с мечом позволила ей догадаться, что Хазид-Хи не порождал холода, но испытывал его сам, и поэтому она, хозяйка меча, тоже мерзла.
А потом девушка поняла то, что уже понял Хазид-Хи. Меч многие десятилетия принадлежал другому.
Хазид-Хи чувствовал, что Тос’ун мертв.
Ее отец умер.
Но сильнее скорби оказался невыносимый, первобытный страх. Дум’вилль огляделась, ожидая, что какой-нибудь враг, дроу или эльф, сейчас набросится на нее и отрубит ей голову.
Ей стало трудно дышать.
Ей захотелось бежать, но она не знала, куда бежать. Стоит ли вернуться в Мензоберранзан? Но зачем? Каковы ее шансы выжить среди дроу без отца аристократа, который мог бы заступиться за нее? Теперь на нее наверняка будут смотреть как на дартиир, отбросы, мусор, презренную девку, с которой можно развлечься, потом подвергнуть пыткам и, наконец, убить.
А Дум’вилль знала, что пытки темных эльфов будут мучительны. Она знала, что станет умолять о смерти задолго до того, как они позволят ей умереть и избавят ее от страданий.
Она инстинктивно повернулась на север и взглянула на другой берег Ровина, на тянувшиеся вдали поля и леса. Отсюда было далеко до южного края Мерцающего Леса и еще дальше до области, известной под названием Лунный Лес.
Но, может быть, ей удастся добраться туда, подумала Дум’вилль, вернуться в свой прежний дом, к Синнафейн, своей матери.
Она не сомневалась, что ее все равно убьют, но хотя бы ее смерть тогда будет легкой.
В сознании несчастной Дум’вилль промелькнул образ Синнафейн с искаженным от гнева лицом: мать занесла над головой меч для последнего, смертельного удара. Девушка услышала, как мать кричит: «Малышка Доу!» Но в крике этом не было материнской любви. Нет, то была ярость, ненависть к дочери – убийце, руки которой еще были красны от крови ее брата, Тейрфлина.
И снова, не сознавая, что делает, Дум’вилль отвернулась от Мерцающего Леса. Там ей не было места. Она понимала, что мысли о гибели в ее родном доме и этот образ матери внушены ей мечом Хазид-Хи. Отвернувшись от родного дома, она ощутила то же облегчение, что и разумный меч.