Месть
Шрифт:
Эверетт Райт "Игры Галактики" Отрывки из главы "Кадавл"
Когда Герсен проснулся у себя в "Крылатом Призраке", Кора уже прошла половину пути к зениту. События прошлой ночи теперь для него подрастеряли прежнюю реальность. Как там Жердин? Какие чувства она сейчас испытывает, не подвергаясь гипнотизирующему воздействию лунного света, не испытывая эмоциональной незащищенности перед теми мотивами, которыми руководствовался Герсен, спасая именно ее, а не кого-то другого?
Герсен принял душ и оделся, на сей раз в обычный наряд астронавта. Особое внимание уделил вооруженности - сегодня нужно быть готовым к чему угодно.
Пробежав несколько десятков метров
Расположившись за завтраком, Герсен тайком наблюдал за метленцами. Мужчины были угрюмы и малоразговорчивы. Женщины внешне были более спокойны, но говорили неторопливо и сдержанно. Только у Жердин настроение было явно прекрасным, за что она и получала время от времени укоризненные взгляды.
Когда метленцы наконец-то управились с завтраком, Жердин подошла к столику Герсена. Он тут же вскочил с места.
– Присядьте ко мне.
– Как-то страшновато. Все едва сдерживают раздражение, а тетушка Мейнисс даже то и дело подозрительно поглядывает на меня. Меня это нисколько не тревожит, поскольку на нее подозрения падают автоматически.
– Когда мы снова встретимся? Сегодня вечером? Жердин покачала головой.
– Мы остаемся посмотреть хадавл, так как только ради этого сюда и прибыли, а затем сразу же улетаем назад, в Сержеуз и завтра - в Ллаларкно.
– В таком случае я навещу тебя в Ллаларкно. Жердин мечтательно улыбнулась и чуть мотнула головой.
– В Ллаларкно все совершенно иначе.
– И даже чувства другие?
– Не знаю. И эта неизвестность меня пугает. Сейчас вот у нас с тобой любовь. Я думала о тебе всю ночь и все это утро.
Герсен на мгновенье задумался.
– Я заметил, что ты сказала "у нас с тобой любовь" вместо того, чтобы сказать "я тебя люблю". Жердин рассмеялась.
– Ты очень проницателен. Различие действительно есть. Я что-то люблю: Я уверена в этом. Может быть, это ты. Может быть - кто знает что еще?
– Она посмотрела на лицо Герсена.
– Ты обиделся?
– Это не совсем то, что мне хотелось бы услышать. И все же - часто мне самому очень хочется узнать, кто же я на самом деле. Являюсь ли я человеком? Или просто движимая определенными побуждениями машина? Или это просто такой уж извращенный у меня склад ума?
Жердин снова рассмеялась.
– Для меня этот вопрос абсолютно ясен. То, что ты определенно мужчина.
– Жердин!
– сердито окликнула девушку тетушка Мейнисс.
– Иди сюда. Нам пора занимать места на трибуне.
Жердин на прощанье грустно улыбнулась Герсену. У Герсена почти перехватило дух, когда он с тоской глядел ей вслед. Как все это глупо, подумалось ему. Чепуха, достойная разве что студента-младшекурсника! Подумать только, он расчувствовался, как школьник! Разве может он себе позволить какие-либо эмоциональные привязанности, пока не завершит того, что стало единственным смыслом его жизни!.. Успокоившись, он последовал за метленцами к центру площади, где вокруг робов уже начала собираться толпа.
Вот-вот должен начаться хадавл - наиболее самобытное из всех дарсайских зрелищ, даже не зрелище, а некое действо, нечто среднее между игрой и групповой дракой, остро приправленное изощренными выходками, хитростью, потерей веры во все хорошее и безоглядным оппортунизмом - короче говоря, микрокосм самого дарсайского общества.
Обеспечение удобства зрителей - понятие, чуждое дарсайскому мировоззрению. Те, кто не прочь понаблюдать, вынуждены или вскарабкиваться на шаткие временные трибуны и взгромождаться на окружающие площадь строения, или тесниться у забора, ограждающего роблы.
На одном из близлежащих столбов было вывешено несколько дощечек с прикрепленными к ним списками участников различных хадавлов. Замысловатый шрифт дарсайцев был непонятен Герсену, поэтому он подошел к киоску, где производилась запись участников, и привлек внимание клерка.
– Какой по счету назначенный Бэлом Руком хадавл?
– Третий.
– Клерк ткнул пальцем в одно из объявлений.
– Вступительный взнос сто севов или двадцать пять акций "Котзиш".
– И сколько ставок уже сделано?
– Пока что - девять.
– Сколько акций "Котзиш" внесено в призовой фонд?
– Сто.
Еще недостаточно, отметил про себя Герсен. Ему нужны были, самое меньшее, сто двадцать акций. С отвращением он глядел на роблы и трибуны, заполненные дарсайцами в белых одеждах. Утонченные метленцы, не переносящие даже запаха дарсайцев, восседали в гордом одиночестве в специально отведенной для туристов ложе. Герсен обречено пожал плечами - игра эта была абсолютно чуждой ему, дарсайцы, конечно же, не преминут воспользоваться неопытностью искиша. И все же, сто акций очень сильно приблизят его к обладанию контрольным пакетом компании. Пришлось выложить последние из остававшихся у него денег - ровно сто севов.
– Вот мой взнос для участия в хадавле Бэла Рука. Клерк аж отпрянул, не веря своим глазам.
– Вы намерены попытать счастья в роблах? Сэр, вы ведь искиш, и я не могу не предупредить - такая уж у меня добрая душа, - что вы рискуете тем, что вам переломают все кости. В хадавле Бэла Рука подобрались самые сильные и наиболее искушенные в различных хитростях бойцы.
– Будет очень интересно испытать все это на собственном опыте, сказал Герсен.
– Сам Бэл Рук примет участие?
– Он учредил призовой фонд в тысячу севов, но сам бороться не станет. Если ответные ставки превысят тысячу севов, разница составит его чистую прибыль.
– Но ведь акции "Котзиш" также являются составной частью награды?
– Совершенно верно. Все ставки, включая и акции, являются разыгрываемым призом.
– В таком случае внесите мое имя в список.
– Как вам угодно. Костоправы сидят вон под тем красным флагом.
Герсен подыскал себе местечко, откуда мог без помех наблюдать за тем, что происходит на арене. И тут же появилась первая группа роблеров, двенадцать парней, одетых специально для хадавла: в коротких шортах из белой парусины, коричневых, серых или светлорозовых майках, матерчатых тапочках, косынках на голове, повязанных так, чтобы подобрать внутрь свешивающиеся ушные мочки. Роблеры прогуливались вдоль края синего робла, останавливались, чтобы поговорить друг с другом, зачастую, чтобы не подслушали соперники, поднося губы к самым ушам, иногда же только для того, чтобы перекинуться шутливыми высказываниями. Время от времени образовывались небольшие группки, чтобы договориться о единой тактике на той или иной стадии состязания. Когда же к такой группке подходил какой-нибудь другой роблер и слышал, что замышляется какой-то сговор именно против него, то происходил взаимный обмен мнениями в далеко не изысканных выражениях, а один раз произошла даже небольшая потасовка.