Шрифт:
Мы вместе работали. Были оба прорабами на строительстве совминовского дома. Потом дом построили и сдали. Мы с мужиками ушли на другой объект, кто-то пошел в кооперативы. Борюсик, ты его помнишь, такой маленький, круглый как колобок, тоже из прорабов, остался в строительном управлении, его перевели на новый объект. Работа была легче безделья. Дом-то уже построен, отделка сделана, отопление и вода есть. Тут произошли экономические катаклизмы. Что-то пошло не так, дом никак не могли сдать. Он стоял полностью построенный, но незаселенный. Рабочих перевели в другое место, а Борюсик оставался вроде за сторожа-охранника. Утром он приезжал на работу. Его прорабская расположилась на четвертом этаже в однокомнатной квартире в одном из пяти подъездов новостройки. Понятное дело, там периодически проводили собрания, когда рабочие трудились на объекте еще вовсю. Сейчас же вся прорабская была в распоряжении Борюсика. Стоял там сколоченный из досок длинный стол и сколоченные из досок же лавки. Было одно старое кресло, которое, видимо, где-то подобрали. В углу лежали телогрейки, на которых в случае необходимости можно было даже выспаться. Стол был живописно уставлен: консервной банкой с окурками, консервной банкой с остатками бычков в томате, бутылкой кефира, покусанной булкой, граненными стаканами в количестве семи штук и прочими полезными в работе прораба предметами.
Бывает так, напланируешь себе на завтра целую кучу дел. И это всё сделаешь, и то, и всё, главное, успеешь. Так замечательно получается! И ляжешь спать, думаешь, завтра прямо-таки горы сверну. А завтра уже наступило, будильник звенел, ты его переводил несколько раз, проснуться не можешь. Еле встал, кофе две кружки выпил, еле-еле очухался, и уже понятно – ничего ты не успеешь. А какой-нибудь родственник, кто дома, еще так спрашивает, а ты что сегодня на работу не поедешь? Да, поеду-поеду. Только всё уже бесполезно. Уже все планы чертям под хвост. И такая раздражительность, что сам не можешь понять, как с ней быть. И нахамишь и избегаешься, нервно собираясь, лишь бы побыстрее уйти и главное, вышел на улицу, от дома отошел, и понимаешь, что как идиот, вышел-то, и ботинки не почищены и все как-то не так. Вернуться, ведь не вернешься уже, как вернуться? Дома будет – что вернулся? Наверное забыл что-то, ты же не можешь не забыть, поэтому и повернешься и пойдешь, как тот самый идиот, в нечищеных ботинках. Думаешь, дались тебе эти ботинки, что зарплату тебе что ли повысят или кто похвалит, ай, какой молодец на стройку идет в почищенных ботинках. Так и всё. Или, допустим, пуговица оторвалась или молния на куртке сломалась. Раньше, начнешь пришивать пуговицу, молнию чинить или, еще хуже, в мастерскую принесешь, вставлять новую молнию. А сейчас – нет никакого такого желания. Как говорится, черная рубашка грязной не бывает. Надену-ка я сегодня чистую рубашку. Ну, наденешь… Счастлив от этого стал? Ведь даже разницы не видно. Что за ерунда! Тебе ли ни все равно. Подумаешь, и действительно – все равно, и ни на что это не повлияет. Уже не повлияет. Раньше, да, наверное, возможно повлияло бы. А сейчас-то что? К чему все эти условности. Надо вот сходить за краской. Натянешь ботинки, запахнешь куртку, да и пойдешь так как есть.
Конец ознакомительного фрагмента.