Место для жизни. Квартирные рассказы
Шрифт:
Дел таких он знал два: либо надгробные памятники для мертвых, либо жилье для живых. И то, и другое никогда не выходило из моды.
Надгробные памятники по молодости лет как-то не привлекали, оставалось второе – стать строительным подрядчиком. Здесь, конечно, тоже нужна была лицензия, но начать можно было и как-нибудь так.
И удача сопутствовала ему во всем. Он очень удачно женился на милой, покладистой девушке из благополучной семьи. Отпраздновав свадьбу, он с согласия жены употребил полученные от гостей чеки не на свадебную неделю сладкой жизни в гостинице в Эйлате, не на обзаведение, а заложил эти деньги в основу своей подрядчицкой деятельности.
Ему еще до свадьбы посчастливилось заключить очень хитрую сделку: человек собирался построить на своем порядочном участке земли большой дом с большим садом, а Шайке сумел уговорить его на дуплекс: два смежных дома с одной общей стеной и с отдельными маленькими садиками. Шайке построит обе жилые единицы и одну продаст, а выручка пополам. И заказчик согласился не только на эту комбинацию, но и заплатил Шайке половину вперед, так что вместе со свадебными деньгами и ссудой из банка было на что строить. Новые родственники только головами качали, они называли Шайке авантюристом, а заказчика фраером, но Шайке молитвенно называл его “мой благодетель” и никак не собирался его обманывать.
Шайке недорого купил у знакомого архитектора стандартный проект дуплекса, в кредит арендовал в знакомой фирме необходимое оборудование. Затем нанял троих умелых рабочих-арабов и платил им неплохо. И сам тоже не ограничился руководством, а все свободное от добывания материалов и от бюрократии время работал вместе с ними. И он сумел достроить свой дуплекс, и выгодно продал одну единицу, и честно рассчитался с заказчиком, хотя утаить часть денег было очень легко. Но Шайке не хотел спугнуть удачу ради десятка-другого тысяч.
Честность его окупилась сразу, заказчику эта операция пришлась по вкусу, и он предложил Шайке ее повторить. Он покупает землю и платит вперед половину цены за дом, а Шайке строит два и т. д. Теперь родные жены говорили, что фраер сам Шайке, что тот его использует,
Шайке надрывается, тратит силы, а тот сидит и только денежки получает. Но Шайке знал, что это не так, что без партнера ему пока не обернуться, а силы у него тогда были немереные, их было не жалко.
И жена его поддерживала во всем.
С этого и началось его благополучие. Со временем он получил лицензию, строил виллы для поселенцев, пристраивал балконы к старым блочным зданиям, иногда удавалось купить крышу одноэтажного дома, где можно было надстроить еще этаж, а то и два. Более крупное строительство он оставлял китам, на его долю хватало.
Рождались дети; росли, один за другим уходили в армию и, слава богу, возвращались живые и невредимые; настоящей войны в тот краткий период не было, хотя те или иные боевые действия в нашей стране производились, естественно, все время. Шайке потихоньку расширял операции, вел по два-три небольших проекта одновременно; банк все охотнее давал ему кредит.
Дети шли учиться – Шайке непременно хотел как следует обучить всех четверых, – а там начали жениться и выходить замуж. Приученные отцом к хорошей жизни, они постоянно нуждались в деньгах, и Шайке не жалел им.
Наконец он задумал особенно большую и выгодную стройку – купил в трущобном квартале около рынка, быстро превращавшемся в модный район, целый трехэтажный старый дом с красивой резьбой по камню фасада, которую он рассмотрел сквозь многолетнюю копоть и пыль.
Изнутри этот дом, разгороженный на множество тесных клетушек, следовало полностью выпотрошить, надстроить еще этаж и сделать небольшие, удобные современные квартиры. Когда почистится прочная розоватая каменная кладка, а вокруг вырастут кусты и цветы, дом этот будет – целое состояние.
Шайке сравнительно быстро получил для своего проекта разрешение от муниципалитета, поскольку за долгие годы обзавелся там множеством полезных знакомств. Но в банке, хотя и здесь его хорошо знали и доверяли, знакомство не помогло. Нужная ему ссуда была слишком велика, пришлось заложить собственный дом. Шайке посоветовался с женой, и жена, которая вела бумажную часть работы, а потому хорошо в ней разбиралась, увидела, что дело верное, и согласилась.
Как это делалось обычно, Шайке дал объявление о предварительной продаже еще не построенных квартир, с банковской гарантией на сделку. Для завершения операции ему необходимо было продать заранее хотя бы четверть квартир, и он не сомневался, что сделает это быстро, жилье в этом районе шло нарасхват. Оборудование он, тоже как обычно, взял в кредит и приступил к работам. И очень скоро от дома осталась лишь пустая каменная коробка с голыми перекрытиями внутри.
Тут вмешались два обстоятельства, одно ожидаемое, а второе совершенно непредвиденное.
Шайке стукнуло пятьдесят лет. Хотя у него было уже трое внуков, солидная эта дата ничуть его не смущала. Он по-прежнему чувствовал себя молодым и сильным, а жена говорила – и красивым. Да и удача его не оставляла. Он прервал работы на неделю и отпраздновал свой полувековой юбилей по всем правилам, снял зал и созвал всю родню и друзей, а затем съездил с женой на конец недели в Турцию. Все это стоило немало, но Шайке без опаски расходовал свои сбережения, зная, что предстоящие доходы вскоре возместят все с лихвой.
А когда вернулся, нахлынула вторая интифада, очередная волна палестинского бунта против израильской оккупации, которая возникла в незапамятные времена в результате войны, затеянной самими арабами.
И все покатилось вниз. В нашей стране начался жестокий экономический спад.
Квартиры не продавались. Рабочие и субподрядчики-арабы, с которыми
Шайке имел дело столько лет, не могли добраться до стройки, запертые армией в своих городах и деревнях. Он нанял было нескольких иностранных рабочих, и они работали не хуже арабов, но поставщики перестали давать в кредит, а один, и именно тот, которому Шайке заплатил вперед, разорился и исчез из поля зрения. Фирма, в которой
Шайке арендовал оборудование, неотступно настаивала на расчете. Банк жестко требовал выплат за ипотечную ссуду под дом, угрожая в противном случае отнять его совсем. Стройку пришлось остановить, и едва удалось рассчитаться с рабочими. Деньги все уходили, а поступлений не предвиделось ниоткуда. Пришлось продать машину.
Долго все это продолжаться, разумеется, не могло, но заработок был необходим. Временно можно было поработать и на других. Шайке начал искать работу.
И тут оказалось, что все многочисленные умения Шайке, весь его опыт и сноровка – никому не нужны. Куда бы Шайке ни обращался, везде ему вежливо – а иногда и невежливо – давали понять, что он стар. Все, что он умеет делать, быстрее и за меньшую плату сделает молодой, для которого, впрочем, работы тоже нет.