Место назначения неизвестно
Шрифт:
Если бы не вмешался туман, если бы она летела на том самолете, на который забронировала место, то ее проблемы уже были бы решены. Она могла бы лежать в каком-нибудь французском казенном морге: изломанное, окровавленное тело, но покинувший это тело дух покоился бы с миром, освободившись от страданий. Ну что ж, такого же итога можно достигнуть и самостоятельно, только придется немного похлопотать.
Все было бы так легко, будь у нее снотворное. Хилари вспомнила, как просила доктора Грея выписать ей таблетки, и как он ответил, с сомнением глядя на нее: «Лучше не надо. Намного полезнее научиться спать самостоятельно. Может быть, сначала будет
Это сомнение в его взгляде… Знал ли он тогда или подозревал, что до этого дойдет? Ну что ж, особых трудностей быть не должно. Женщина решительно встала. Ей нужно сходить в аптеку.
Хилари всегда представлялось, что в иностранных городах лекарства купить просто. К своему вящему удивлению, она обнаружила, что это не так. Провизор, к которому Хилари обратилась первым, продал ей только две дозы. Он сказал, что для большего количества нужен рецепт от врача. Она с беспечной улыбкой поблагодарила его и быстрым шагом направилась к выходу, по пути столкнувшись с высоким молодым человеком серьезного вида, который извинился перед нею по-английски. Выходя из аптеки, Хилари слышала, как он спрашивает у фармацевта зубную пасту.
Это отчего-то позабавило ее. Зубная паста. Это казалось таким нелепым, таким обычным, таким повседневным… Но потом душу пронзила острая боль – он спрашивал пасту той марки, которую предпочитал Найджел. Хилари перешла улицу и зашла в аптеку напротив. Прежде чем вернуться в отель, она побывала в четырех аптеках. Ее немного удивило, что в третьей из них снова появился тот молодой человек, чем-то похожий на сову, и вновь настойчиво поинтересовался конкретной маркой зубной пасты – очевидно, редкой во французских аптеках Касабланки.
Чувствуя себя почти беззаботно, Хилари переоделась и накрасилась, прежде чем спуститься на ужин. Она намеренно пошла в ресторан как можно позже, поскольку ужасно не хотела встретиться с кем-либо из пассажиров или обслуживающего персонала своего рейса. Хотя в любом случае такой вероятности практически не было: ведь самолет летел в Дакар, и, похоже, она была единственной, кто сошел в Касабланке.
К тому времени, как Хилари вошла в ресторан, зал был почти пуст, хотя она заметила за столиком у стены того молодого англичанина с совиным лицом: он доедал ужин и читал французскую газету, похоже, полностью погрузившись в содержание статьи.
Хилари заказала вкусный ужин и полбутылки вина. Она ощущала пьянящий восторг. Про себя она думала: «В конце концов, что это, как не последнее приключение?» Хилари попросила доставить в ее номер бутылку минеральной воды «Виши» и сразу же из ресторана направилась к себе.
Посыльный из ресторана принес «Виши», откупорил бутылку, поставил на стол и удалился, пожелав Хилари доброй ночи. Женщина с облегчением вздохнула. Когда за посыльным закрылась дверь, она подошла и повернула ключ в замке. Потом достала из комода четыре упаковки, приобретенные в аптеках, и вскрыла их. Разложив таблетки на столе, налила себе стакан «Виши». Лекарство было в таблетках, так что ей нужно было лишь проглотить их и запить минеральной водой.
Она разделась, накинула халат и снова присела к столу. Сердце ее учащенно билось. Теперь она ощущала нечто похожее на страх, но этот страх был смешан с очарованием и не имел ничего общего с испугом, который заставил бы ее отказаться от своего плана. Хилари думала об этом спокойно, с отчетливой ясностью. Это наконец-то будет побег – настоящий побег. Она взглянула в сторону письменного столика, задумавшись, не оставить ли ей прощальное письмо, однако решила не делать этого. У нее не было родственников, не было друзей и близких приятелей, не было никого, кому она пожелала бы сказать последнее «прощай». Что касается Найджела, то она не желала обременять его бесполезными сожалениями, даже если ее записка попадет по адресу. Скорее всего, Найджел прочтет в газете, что миссис Хилари Крэйвен скончалась в номере отеля в Касабланке от передозировки снотворных средств. Вероятно, этому событию будет отведен лишь крошечный параграф. И Найджел примет это так, как и должен. «Бедняга Хилари, – скажет он, – вот не повезло ей…» – и может быть, втайне испытает облегчение. Ей казалось, что в отношении нее Найджел испытывает легкие угрызения совести, а ему было важно чувствовать себя в мире с самим собой.
Найджел уже казался ей очень далеким и до странности незначительным. Больше не оставалось ничего, что нужно было бы сделать. Она проглотит таблетки, ляжет на кровать и заснет. И уже не пробудится от этого сна. Хилари никогда не испытывала никаких религиозных чувств или, по крайней мере, сама так считала. Смерть Бренды поставила крест на всем этом. Не осталось ничего, способного заставить ее передумать. Она снова была путешественницей, как в аэропорту Хитроу, – путешественницей, ждущей отбытия в неизвестный пункт назначения, не отягощенной багажом, не растроганной прощаниями. Впервые в жизни она была свободна, полностью свободна и могла поступать так, как того желала. Она уже отсекла от себя прошлое. Неизбывное тягостное страдание, мучившее ее в часы бодрствования, исчезло. О да! Легкость, свобода, отсутствие уз! Готовность пуститься в путь…
Хилари протянула руку за первой таблеткой. И в этот момент раздался негромкий, отрывистый стук в дверь. Женщина нахмурилась. Она так и сидела, вытянув руку над столом. Кто это – горничная? Нет, кровать уже застелена. Быть может, кто-то по поводу паспорта или прочих документов? Хилари пожала плечами. Она не откроет дверь. Ради чего ей утруждать себя этим? Кто бы там ни стоял, сейчас он уйдет и вернется в другой раз, когда представится случай.
Стук повторился, на этот раз громче. Но Хилари не пошевелилась. Ни у кого не может быть к ней по-настоящему срочных дел, и тот, кто стучит, скоро уйдет.
Она все еще смотрела на дверь, и внезапно ее глаза расширились от изумления. Ключ медленно проворачивался в замке. Потом он рывком вывалился и упал на пол с металлическим лязгом. Ручка повернулась, дверь отворилась, и в комнату вошел человек. Хилари узнала в нем того серьезного, похожего на сову молодого человека, спрашивавшего зубную пасту. Она смотрела на него, слишком потрясенная, чтобы сказать что-нибудь или сделать. Мужчина обернулся, закрыл дверь, поднял с пола ключ, вставил его в замок и повернул. Затем подошел и сел в кресло по другую сторону стола от Хилари, промолвив:
– Моя фамилия Джессоп.
Эта фраза показалась женщине совершенно неуместной. Кровь бросилась ей в лицо. Она подалась вперед и с холодной яростью осведомилась:
– Что вы, по-вашему, здесь делаете, могу я узнать?
Он серьезно посмотрел на нее и моргнул.
– Забавно, я пришел спросить вас об этом же.
Он коротким движением кивнул в сторону разложенных на столе таблеток. Хилари резким тоном ответила:
– Я не понимаю, что вы имеете в виду.
– О нет, понимаете.