Место под солнцем
Шрифт:
С самого начала я считал, что сделка с Джибрилем подрывает израильские усилия, направленные на создание международного фронта противостояния террору. Как сможет Израиль призывать США и другие страны Запада к стойкости и решительности, когда сам он капитулирует перед лицом террористического давления? Более того, я был уверен, что освобождение тысячи террористов и их возвращение в арабские населенные пункты Иудеи, Самарии и Газы неизбежно вызовет резкую эскалацию насилия в этих районах. Было ясно, что палестинское общество встретит этих преступников как героев и увидит в них пример для подражания. Через несколько дней после того, как правительство Израиля приняло свое злополучное решение, я написал из Вашингтона одному из министров, что сделка
В этом письме, датированном 28 мая 1985 года, я писал, среди прочего, следующее:
“После того, как наша многолетняя военная, политическая и пропагандистская активность привела наконец западные страны и, в первую очередь. Соединенные Штаты к готовности занять решительную позицию против международного терроризма, мы совершаем странный и необъяснимый поступок: одним-единственным шагом мы разрушаем и перечеркиваем все свои достижения в данной области. Не случайно многие, в том числе Окли (советник президента Рейгана по борьбе с террором), обращаются ко мне от имени Шульца с выражением глубокого недоумения по поводу этого поступка, которого от нас никто не ожидал.
Более того, это решение подорвало у многих здесь (в США) веру в способность Израиля противостоять шантажу и давлению; я уверен также, что оно окажет самое негативное воздействие на нашу нравственную позицию в самом Израиле. Как сможем мы требовать от своих солдат рисковать жизнью ради задержания террористов-убийц? Ведь мы сами лишаем их самопожертвование всякого смысла. Не менее печально и то, что в момент глубочайшего кризиса ООП мы своими руками даруем им огромную и нежданную победу, которая открывает перед ними новые возможности. Этот наш шаг явится фактором, стимулирующим новые убийства и беспрецедентное кровопролитие. Мы спасли, быть может, несколько еврейских жизней, по мне ясно, что мы заплатили за их спасение ценой гораздо более многочисленных жертв, которые обречены теперь на гибель из-за принятого решения.
Но кроме этой кровавой арифметики здесь имеется и принципиальная проблема. Государство должно ориентироваться в своих действиях на благо большинства, а я не вижу никакой возможности оправдать совершенное в данном случае каким бы то ни было благом большинства”.
Еще до того, как правительство приняло решение об освобождении террористов, я сделал все, от меня зависевшее, для его предотвращения. Информация о запланированной сделке была получена в израильском представительстве при ООН всего за несколько часов до рокового заседания кабинета министров. Я чувствовал себя обязанным предпринять последнюю попытку воздействовать на членов израильского правительства.
В интервью радиостанции "Коль Исраэль" я выступил с резкой критикой сделки с Джибрилем и сказал, что ее заключение нанесет непоправимый ущерб израильским усилиям, направленным на подавление и предотвращение террора. Это интервью было передано в эфир всего за час до заседания кабинета – если министры и услышали мои слова, они не отнеслись к ним с должной серьезностью. Правительство проголосовало за утверждение сделки с Джибрилем (это было еще до общественного скандала, вызванного публикацией подробностей сделки). В ходе заседания кабинета премьер-министр Шимон Перес, который был крайне раздосадован моим выступлением, потребовал обязать “всех послов Израиля за границей” воздерживаться от комментариев по поводу принятого решения (ни у кого не вызывало сомнения, кто именно является адресатом этого распоряжения).
Несколько часов спустя я собрал сотрудников израильского представительства при ООН на совещание и сообщил им, что не собираюсь выполнять поступившее распоряжение. Напротив, я буду использовать каждый удобный случай для критики решения, принятого правительством. Мне казалось весьма вероятным, что я буду смещен за это со своего поста, поэтому я призвал тех, кто разделяет мою точку зрения, быть готовыми к самым неприятным
.
И действительно, результаты не заставили себя долго ждать. Сегодня уже совершенно ясно, что освобождение тысячи террористов стало одним из главных факторов, вызвавших интифаду. Выйдя на свободу, эти люди взяли на себя роль подстрекателей и лидеров палестинского восстания, которое привело ко всем тем многочисленным жертвам, о неизбежности которых я писал в 1985 году.
К счастью, сдвиг в американской политике противостояния международному терроризму зашел уже слишком далеко, и даже позорная израильская капитуляция не могла изменить наметившуюся положительную тенденцию – Рейган и Шульц пришли к твердому убеждению о недопустимости уступок террористам, и они принимали все более решительные меры в этом направлении. 11 июля 1986 года, через год после сделки с Джибрилем, я услышал от Шульца следующую оценку злополучного израильского решения: “То была ужасная ошибка”. Но даже эта "ужасная ошибка" бледнеет в сравнении с тем, что совершило правительство Рабина после 1992 года. Сделку с Джибрилем Шамир представил как "одноразовый и исключительный шаг", а правительство Рабина превратило оптовое освобождение террористов в норму. К. тому же, левый кабинет освобождает осужденных бандитов, не получая ничего взамен; Рабин лишь надеется на то, что, выпуская убийц на свободу, он стимулирует "добрую волю ООП и палестинского народа". Тем самым он рассчитывает добиться изменения основополагающей цели палестинского национализма, которой по-прежнему является уничтожение Израиля.
Однако, как было отмечено выше, в середине 80-х годов новоявленная израильская слабость не могла повлиять на американскую политику. Напротив, администрация США взяла на себя задачу содействовать изменению отношения к терроризму со стороны других западных стран. На конференции в Токио, состоявшейся после американо-британской военной акции против Ливии, США добились принятия далеко идущих решений в области совместного противостояния террору. В 1987 году американский конгресс принял Закон о борьбе с терроризмом, на основании которого все учреждения ООП в Соединенных Штатах были закрыты. Закон гласил: "ООП является террористической организацией, представляющей угрозу для интересов США и их союзников".
Глава пятая
Реанимация ООП
После того, как в течение 20 лет международный терроризм и, в первую очередь, террористические структуры ООП пользовались на Западе почти неограниченной свободой, был установлен, наконец, четкий принцип, в соответствии с которым террористы и стоящие за ними государства не могут оставаться безнаказанными. Все большее знакомство Запада с методами террористических групп и риск ответных американских рейдов грозили опрокинуть всю конструкцию международного терроризма, а вместе с ней и надежду ООП на обретение политической легитимации. Климат резко изменился, и палестинская организация утратила неожиданно для себя свое главное оружие.
В начале 1988 года ООП переживала один из серьезнейших кризисов с момента своего основания. Лидеры ООП, изгнанные в далекий Тунис, не могли проводить в жизнь свои бравые лозунги, призывающие к продолжению "вооруженной борьбы" против Израиля – в силу этого обстоятельства палестинская организация стремительно утрачивала политическую значимость. И действительно, на состоявшейся в Аммане в ноябре 1987 года конференции Лиги арабских стран "палестинская проблема" впервые отошла на второй план (основное внимание арабских лидеров было уделено тогда ирано-иракской войне, которая продолжалась к тому времени уже восьмой год/*61).