Место под солнцем

Васильев Андрей Александрович

– Пошла, родимая! – натужным голосом сообщил Павлик.

– Давай-давай, – поддержал его я.

Мы отодвинули дверь в сторону на расстояние, достаточное для того, чтобы пролезть внутрь, я взял у Павлика еще одну ветку, отметив, что запасец у него остался невелик и следует поспешить, – Настины-то мы сожгли уже все.

Это было совсем маленькое помещение, но осмотрев его, я понял: не зря мы сюда полезли. Совсем не зря.

– Павлик, возрадуйся, возможно, что и мы с тобой приоденемся. – Я осветил дальнюю часть комнатки. Там стоял стол, у стола – стул и на этом стуле была видна

фигура человека. Причем не голый костяк, на котором там и сям остались обрывки одежды, нет. Тут была вполне хорошо сохранившаяся камуфлированная форма.

– Мне чего-то не по себе, – прошептала Настя. – Он как будто спит за столом.

И впрямь, казалось, словно сидел человек, работал, подустал и опустил голову на стол, вздремнуть минуток двадцать.

– Задохнулся он тут, наверное. – Я подошел к трупу и взялся за его плечо, ожидая, что сейчас все произойдет по хорошо заведенной традиции, – ткань поползет, и кости с грохотом обрушатся на пол.

А вот и нет. Труп сполз со стула и упал, но все в той же комплектации. Не знаю, кто это был, – генерал, которого застали врасплох, или еще кто, но он пережил, в определенном смысле, всех своих солдат. Те стали костьми или просто землей, а он – мумифицировался.

Впрочем, это меня мало занимало, поскольку тогда, когда мумия начала сползать на пол, я услышал, как что-то негромко стукнуло о столешницу. Знакомо стукнуло, тяжело так.

– Павлик, свет, – у меня даже перехватило в горле. – Посвети на стол!

Юноша подскочил ко мне и поднес к столешнице горящую ветку.

Да, слух меня не обманул. Этот вояка не задохнулся. Он пустил себе пулю в висок, когда понял, какая его ждет смерть. И оружие осталось там, где и должно было, – на столе, там, куда он упал.

Дверь была герметична, сюда не проникал ни воздух, ни вода, надо полагать, здесь не было даже вентиляции, иначе все непременно бы сгнило.

Я взял в руки пистолет. Это был классический «кольт-1911». Видимо, он что-то да значил для покойника, иначе зачем было с собой таскать такую старую модель?

Я выщелкнул обойму. Не модернизированный, осталось всего шесть патронов. Ну, это нормально, один-то он использовал. Передернул затвор. Ох, скверный звук. Смазать бы его чем-нибудь. А чем? Хорошо хоть работает, и на том спасибо.

– Чего стоим? – посмотрел я на застывшую парочку. – Раздеваем товарища. Куртка, штаны, ботинки – все берем.

Не хотелось им этого делать, не перестроились они еще. Вчера в шаговой доступности наличествовала всемирная сеть с миллионом магазинов, а сегодня надо мумию от одежд разоблачать в грязном и сыром помещении. Ну извините, что есть.

Я взял у Павлика еще одну ветку и запалил ее – надо тут осмотреть все. Наверняка есть чем поживиться, мы тут первые, мы опередили тех, кто громил этот бункер, и даже время.

Первым делом я обшарил стол и взял из него немалую добычу. Еще одной обоймы не нашел, хоть и очень на это надеялся, но и без нее в тубус Насти отправилось немало полезного. Несколько пластмассовых ручек, точилка для карандашей, неработающая зажигалка, какие-то скрепки и прочая канцелярская мелочь, отдельно я порадовался ножу для раскрывания конвертов – какое-никакое, а колюще-режущее.

– Оп-па! – присвистнул Павлик и показал мне неплохой складной нож, который явно выпал из кармана штанов.

– Твоя удача, парень, – немедленно сказал ему я. – Стало быть, тебе им и владеть.

Ну а что, справедливо.

– А майка – тю-тю, – печально сказала Настя. – Не сохранилась, вся вон кусками висит.

Ну и ладно, шут с ней, с майкой. Впрочем, рачительная Настя и тряпочки начала прибирать.

– Все сняли? – Я продолжал шарить по помещению в надежде найти еще что-нибудь.

– Все. – Павлик показал на Настю, которая аккуратно складывала одежду на столе.

– Давай, свинти антенну у рации. – Я показал на немалых размеров аппарат, стоящий в углу. – Не свинтится – ломай, холера с ним. Понадобится нам эта рация потом или нет – еще вопрос, а антенна – вещь хорошая прямо сейчас. Я эту модель знаю, тут антенна как стек – если рубанешь ею, то мало не покажется.

Пока Павлик корпел над моим заданием, я обыскал шкаф, стоящий у стены. Он тут, собственно, только один и был. И, увы, он был почти пуст, все, что мне досталось, – это подтяжки, полуистлевший матерчатый плед, банка вздувшихся консервов и портфель. Хороший такой портфель, желтый, сделанный из добротной кожи – может, свиной, может, крокодиловой. Именно его я счел самой приличной находкой – это тара, которой нам так не хватало. Заглянув внутрь, я увидел какие-то бумаги, которые время пощадило, но вряд ли в них есть какой-то прок. На фига нам свидетельства давно ушедшей эпохи?

Впрочем, выбрасывать я их не стал, мало ли. Может, они на знакомом языке написаны, будет что почитать у костра.

– Что же ты автомат с собой не захватил? – попенял я на прощание генералу, лежащему на полу. – Тебе было ведь не сложно это сделать, а нам бы сейчас куда удобнее жилось.

Подумав, я отдал генералу честь, и мы вышли из этой комнаты.

– Дверь обратно будем закрывать? – спросил Павлик, явно рассчитывая на ответ «нет». И именно его и получил. Но не потому, что я его пожалел, а потому как не слишком доверяю древней автоматике. Сейчас закроем, а потом снова не откроем, а там еще кое-что осталось. Та же рация, какой-то пульт, в углу я аккумуляторы видел, явно для полевых устройств связи, в конце концов, стул и стол. За ближайшие месяцы с ними ничего не случится, а там видно будет.

По дороге Настя то и дело нагибалась за пуговицами и явно была не прочь собрать их все, но я ее подгонял. У нас догорала последняя ветка, а шариться в такой темноте было делом неблагоразумным.

Потом мы еще минут десять сидели на краю воронки, свесив ноги и наслаждаясь звуками дня, светом и теплом.

– Жуткое местечко, – наконец сказал Павлик. – Вот если сейчас оценивать, когда мы уже вылезли.

– Зато прибыльное. – Я рассматривал пистолет. Ни точки ржавчины не видно, визуально полностью работоспособен, но это я точно скажу, когда его разберу. Ну, с ржой все понятно – никелированная машинка, она тут еще тысячу лет могла пролежать. Но все равно, пока не разберу его и не посмотрю на пружину, никаких испытаний, как бы ни подмывало это сделать. – Настюх, заголись-ка.