Место под звездами
Шрифт:
Безумная, выматывающая гонка…
Василий Дерюгин валился с ног от усталости, с трудом добираясь до кровати. Дни и ночи превратились в дикий хоровод: физическая подготовка, закаливание организма, учебно-тренировочные полеты на МИГ-15, многочисленные медицинские обследования, парашютные прыжки, катапультирования, вестибулярные исследования и тренировки, полёты на невесомость, углубленные клинико-физиологические обследования, вращения на центрифуге, парашютная подготовка, барокамеры, термокамеры…
Капитан не роптал. Не в его характере было
О лишениях и тяготах Дерюгин думал меньше всего. Его мысли занимало лишь то, что Родина выбрала его. Сердце колотилось о рёбра. Василию казалось, что он сойдёт с ума от счастья. Ловя на себе завистливые взгляды Красносельцева, учёных, техников и самого Королёва, капитан никак не мог дождаться старта. Считал дни, часы, минуты, секунды. Боялся, что в последний момент начальство передумает и заменит его кем-нибудь. Василий с огромным облегчением выдохнул, лишь когда ракета-носитель оторвалась от Земли.
Когда Земля в иллюминаторе «Коммунара» начала превращаться в шар, Василий с трудом сдержал рвущийся из груди крик радости. По этой причине он не сразу понял, что скорость слишком велика. Когда пришло осознание аварии, было поздно. Огромная скорость, быстрый нагрев корабля, а затем его охлаждение привели к тому, что «Коммунар» пошёл вразнос. После резкого хлопка, который ознаменовал выход в открытый космос, аппаратура «свихнулась». Замигали тревожные огоньки. Их было так много, что Василий не знал, за что хвататься в первую очередь. К счастью, сформированные тренировками рефлексы сработали быстрее, чем мозг осознал всю серьёзность ситуации.
Космонавт попробовал вернуть контроль над приборами, но система не отозвалась. Затем он попытался активировать ручное управление. И снова ничего не получилось.
Солнце, Земля и звёзды мелькали за кварцевым стеклом то одного, то второго иллюминатора. Космонавт только успевал закрываться рукой, чтобы яркий свет не слепил глаза.
Приказав себе сохранять спокойствие, Василий глубоко вздохнул и снова стал реанимировать управление кораблём. Первый укол страха был слабым и почти не ощутимым. Но вслед за первым последовал второй, куда более сильный и чувствительный — за «Коммунаром» тянулся длинный белёсый шлейф…
Пробитый воздушный бак грозил скорой смертью. Усилием воли Дерюгин поставил на пути паники щит и приказал себе соответствовать высокому званию советского человека.
Помогло, но, к сожалению, ненадолго. Космический корабль уходил от бело-голубого шара, и сила самовнушения ослабевала.
Василий схватился за радио, чтобы попросить помощи, которую ждать было неоткуда. Правительство и Партия не будут посылать за неудачником второй корабль. Так что не стоило обманывать себя.
Осознание неутешительного факта обожгло сознание. На миг в глазах потемнело. Принять реальность оказалось не так-то просто. Но и этот удар командира не подкосил — из любого положения всегда можно найти выход. Главное — не опускать руки. Если уж нельзя попросить о помощи, можно затребовать инструкции.
— Земля, это «Коммунар»! Ответьте!.. — позвал Василий, но никто не откликнулся. — Земля, приём!
В ответ лишь треск статических помех. Волна паники захлестнула мозг, тело покрылось холодным и липким потом. Дерюгин до хруста в пальцах сжал радио и не своим голосом повторил вызов. Молчание.
— Земля, это «Коммунар»! Ответьте!.. Земля, вы слышите меня? Приём!
И так раз за разом, с небольшими промежутками времени.
А Макрокосм давил, заставляя чувствовать себя ничтожной тварью. Насмехался над слабостью двуного создания, посмевшего бросить вызов Вселенной. Мысли роились, словно потревоженные пчёлы.
Мысли о смерти были неприятны. И сознание Василия раздвоилось… Одна его часть приняла неизбежное, но другая — без конца вызывала Землю. Инстинкт самосохранения заставлял Василия лихорадочно искать выход из сложившегося положения и верить в то, что всё будет хорошо.
Такова уж человеческая натура — жить даже тогда, когда над твоей шеей занесён топор палача…
— Земля, это «Коммунар»! Ответьте!
Наземный центр молчал.
Василий не заметил, как одинокая слеза скользнула по его щеке. За ней вторая…
Капитан плакал. Ему было жалко вовсе не себя, а космический корабль, вложенный в него труд, потраченные на постройку «Коммунара» народные деньги. Было чертовски обидно, что так и не удалось стать первым, не получилось достучаться до звёзд. И что он оказался вовсе не героем, и никаким не первопроходцем, а обыкновенным человеком со своими страхами и переживаниями. Ему было досадно, что даже самая передовая идеология не смогла изжить из него первобытные инстинкты. Было из-за чего расстроиться…
Смерти офицер не боялся, но одно дело погибнуть в бою от пули, штыка или осколка, и совсем другое — от удушья, не в силах ничего предпринять ради собственного спасения. Такую смерть принять было крайне тяжело. Что может быть хуже бездействия?
— Земля, это «Коммунар»! Ответьте!
Лишь шум в эфире…
Бело-голубой шар становился всё меньше. Несмотря на то что офицер вырос в среде, где культивировалось презрение к смерти, крайне тяжело было смириться с дикой мыслью о том, что жить осталось всего каких-то несколько часов. Запас воздуха в баке системы жизнеобеспечения быстро таял.