Метафизика возникновения новизны
Шрифт:
Дело в том, что, если до появления разума наше бессознательное начинало действовать только в том случае, если на физиологическом ypoвне возникала инстинктивная потребность, то с зарождением разума оно могло «пробудиться» для решения какой-либо новой интеллектуальной задачи только в том случае, если оно было возбуждено до такой степени, которая была бы «эквивалентна» максимальному возбуждению от неудовлетворенного инстинкта. То есть для него необходим определенный порог возбуждения, который включает механизм его функционирования. И таким механизмом, создающим этот порог, скорее всего, является творческое дарование, поскольку оно инстинктивно-бессознательно по своей природе.
(И даже из собственного жизненного опыта мы можем припомнить немало случаев срабатывания интуиции-инсайта, но это срабатывание происходит только в том случае, когда мы крайне заинтересованы в решении некого вопроса, когда наши чувства всецело им поглощены. И если уж быть справедливым, то вся наша Культура, будь то сфера жизни, науки или искусства, была создана людьми увлеченными и поглощенными созданием чего-либо нового, людьми, любящими и преданными своему делу. И неоспоримым подтверждением того, что природное дарование – это основа как научного, так и эстетического творчества, является то, что ни один бесталанный человек еще не создал ничего талантливого).
Так что для того, чтобы наше бессознательное начало «работать» в направлении разрешения какой-либо интеллектуальной задачи, необходимо «создать» в себе потребность наподобие инстинктивной физиологической потребности. Наше желание, наше чувство должно быть, по крайней мере, сопоставимо (по своей «силе») с «желанием» физиологического инстинкта, то есть потребность разгадать загадку должна быть подобна инстинктивной потребности. Творчество как раз и является способом удовлетворения наших душевно-духовных потребностей, а бессознательное – действенным природным орудием, посредством которого эта задача выполняется.
Ставя перед собой задачи, решение которых имеет для нас важную жизненную ценность, – а необходимость проявления природного дара это и есть такая ценность – мы тем самым провоцируем бессознательное к деятельности, то есть к иррациональному мышлению. И чем сильнее мы заинтересованы поставленным вопросом, чем больше он нас волнует, и чем лучше мы познали его на уровне сознания, тем больше вероятность прихода в наше сознание инсайтной или интуитивной идеи.
4.2. Сущность и назначение искусства
И коль скоро мы достаточно много сказали об искусстве как природном явлении, необходимо все же затронуть обещанный нами вопрос о самой сущности искусства. Ранее у нас уже шла речь о той форме, в которой проявляется искусство, и такой формой является эстетическая идея или – в нашей терминологии – объективная интеллектуальная новизна-идея.
А что же является содержанием или сущностью произведения? Не будем утруждать себя поиском определения, что такое содержание, а воспользуемся великолепным образом, приведенным Х. Ортегой-и-Гассетом в работе «Размышления о «Дон Кихоте»»:
«И тем не менее между формой и содержанием следует проводить различие, ибо они – не одно и то же; Флобер говорил: «Форма исходит из содержания, как жар из огня». Верная метафора. Но правильнее сказать, что форма – орган, а содержание – функция, его создающая»52.
Так вот, если в нашем случае идея – это форма произведения искусства, то генерирование новых идей является той функцией, которая создает сами идеи. Генерирование новизны в
И вряд ли можно безоговорочно согласиться с сентенцией А. Уайтхеда:
«Телеология универсума направлена на создание красоты, и любая система объектов, если она в каком-то смысле прекрасна, тем самым уже имеет право на существование»53.
Да, несомненно, прекрасное имеет право на существование, но имеет оно это право не потому, что оно прекрасно, и не потому, что созданию красоты способствует сама природа, а в силу того, что прекрасное приумножает многообразие нашего мира через явление новизны, и цель природы не создание красоты, а создание многообразия в самой природе.
«Душа» природы стремится к многообразию через целесообразность вновь создаваемых форм жизни, но она равнодушна к красоте в силу того, что не выделяет ее: для нее все созданное – и красивое и безобразное – прекрасно. Душа же человека стремится к красоте через чувство интеллектуального наслаждения, но она безразлична к многообразию, поскольку не может его воспринять и почувствовать на физиологическом уровне так, как она чувствует наслаждение от соприкосновения с прекрасным. Поэтому так называемая целесообразность в природе – которая, несомненно, связана с физиологическим удовольствием на уровне животной плоти – и чувство интеллектуального наслаждения в человеке «эквивалентны» между собой с точки зрения «вспомоществования» приумножению многообразия мира, соответственно, как в природе, так и в человеческом сообществе. Таким образом, можно сказать, что, если красота (новизна) – побочный продукт природы, осуществляющей собственное многообразие через посредство генерирования новых (и притом целесообразных) природных форм, то материально-духовное многообразие – побочный продукт творческой деятельности человека, стремящегося к красоте. И красота эта выступает в виде объективной интеллектуальной идеи-новизны, «понимание» которой сопровождается интеллектуальным чувством удовольствия.
И если, согласно Л. Фейербаху
«…лишь бесконечное, необозримое разнообразие есть принцип жизни; одинаковость уничтожает необходимость существования…»54, (см. эпиграф).
то сущность материально-духовной жизни общества заключена в генерировании эстетических идей, создающем это разнообразие. Так что бытийственная сущность самой жизни, по сути дела, совпадает с сущностью искусства. Искусство, воздействуя на культурную жизнь человеческого сообщества по принципу опережающего развития (см. далее), создает саму атмосферу, в которой возможно осуществление основного принципа жизни.
И только потому, что жизнь, – в силу природной необходимости культивирования разнообразия, – востребует это разнообразие, только поэтому искусство «поставляет» жизни виртуально-эстетические идеи, преобразуемые созерцателем в идеи реальные. И постоянное внедрение последних способствует росту самого многообразия. Так что не столько идеи искусства внедряются в жизнь, сколько внедряются идеи созерцателя, воспринявшего идеи искусства и преобразовавшего их в реальные интуитивно-инсайтные идеи, востребованные обществом на данном этапе его развития.