Метаметафора
Шрифт:
Хочешь, чтоб тебе подвластно стало небо, — встань
И, поправ его пятою, над землей воспрянь!
Только не оглядывайся,— в высоту стремясь
Неуклонно,— чтоб на землю с неба не упасть.
Твой кушак — светила неба. Ты — Танкалуша
Звездных ликов. Цепи снимет с них твоя душа.
В каждом лике, как в зерцале, сам витаешь ты.
Так зачем же знаменьями их
Но хоть ты от ощущений звезд всегда далек,—
Дух твой, разум твой навеки светы их зажег.
Кроме точки изначальной бытия всего,
Все иное — только буквы свитка твоего.
– -----------------------------------------------------------------------
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Михаил Дзюбенко
КНИГА О РАЙСКОЙ КУЛЬТ/РЕ
Поэтический космос Константина Кедрова творился в течение многих лет: в статьях, периодически появлявшихся в печати, в стихах, непериодически не появлявшихся, в
лекциях и беседах... Русский космизм моден сейчас, но его уже нет Есть несколько людей, развивающих его идеи. В вынужденно первой книге К.Кедрова один главный вопрос: о человеке и его космосе — внутреннем и внешнем.
Все другие вопросы — вторичны и производны от этого.
"Что такое космос для человека? Для большинства людей — это звездное ночное небо над головой, это дневное небо опять же над нами. Но всегда ли так будет: всегда ли небо над нами, всегда ли мы внутри космоса?... Не предстоит ли нам пережить второе, космическое рождение из темного чрева космоса?"
Есть много свидетельств небесного состава человека. Ярчайшие из них сохранены в литературе, начиная с мифов и сказок. Их герои говорят голосами планет и созвездий. В науке уже около века существует направление, вскрывающее астрономические основы литературных сюжетов К нему принадлежат упоминающиеся Кедровым Н.Морозов, Э. Церен. В свое время К. Леви-Стросс, указав на наличие в мифах "астрономического кода", так и не подверг его детальной расшифровке. Между тем, правильно сопоставив героев сказок и героев небесного действия, в котором участвует луна, солнце, планеты, созвездия, мы откроем тайны сюжета. Люди древности рассматривали земные события как отражения небесных; иначе говоря, искусство сообщало о другой, звездной реальности. Центральным понятием этой части книги является звездный код. Далее в культуре этот слой как бы замывается, в действие вступают посторонние бытовые элементы, но праоснова сохраняется, обнажаясь при каждом литературном переломе, будь то романтизм, футуризм или новая поэзия 1980-х годов.
Что же связывает человека и небо? Что дает человеку свидетельство о другой реальности, что объединяет его с ней? Кедров отвечает: метакод.
Метакод — центральное понятие книги; оно раскрывается от главы к главе. Это единый генетический код живой и неживой материи — то, что составляет их единство.
Метакод универсален для всего мира, но сознается он только человеком. Увидеть его нельзя; он виртуален, подобно частицам в вакууме; он возникает в момент творе-
ния. Он подобен свету без источника.
Видимая реальность дана в четырехмерном пространстве-времени; но единство мира и полнота человека обусловлены единством всех n-измерений, присутствующих во вселенной. Познание метакода — это обретение нового зрения, прорыв в бесконечное множество новых измерений, пролет в черную дыру. Это не метафора, а самая серьезная реальность. В черной дыре человек выворачивается через себя, обнимая собой весь космос: внешнее становится внутренним, внутреннее — внешним, все оппозиции
меняются местами. Выворачивание, или антропное метасингулирование, — третье центральное понятие книги — и одновременно программа действия. Выворачивание — это обретение космоса, свободы ориентации в любом измерении.
Нелегко пережить это состояние — вершину всей жизни, цель всей культуры. Пережив, нельзя остаться прежним. Но ад — это измена раю, и, погасив внутренний огонь, человек ввергается во внешнее — в геенну огненную.
Что есть на свете такого, ради чего можно отказаться от неба? Начав движение из царства смерти, не останавливайся, не сомневайся, не оглядывайся назад. Прошлое кончено; впереди времени нет.
Человек вмещает в себя всю вселенную ("все во мне, и я во всем") — это буквально. Здесь нет места разговорам о микро- и макрокосмосе. Просто буквально: человек есть
вселенная. Но вселенную мы видим изнутри, а человека — снаружи. Внутри человека поют звездные системы, как внутри мандельштамовского поэта, а вселенная тончайшим образом подстроена под человека. Тогда, совершенно естественно, получается, что художественные образы повествуют о тех мирах, которые пытается упорядочить
наука, но которые бессознательно присутствуют в каждом человеке. Следовательно, центр мира — везде и всегда. Существование каждой детали необходимо и обосновано;
в ней заключен весь мир.
Род человечества — книги читатель,
А на обложке — надпись творца.
(В.Хлебников)
Культура телеологична, она устремлена к небу. На этом пути в искусстве возникает стиль, который можно назвать "райским".
Что же такое райская культура?
В 1984 году в журнале "Литературная учеба" была напечатана поэма А. Паршикова "Новогодние строчки" с уже знаменитым послесловием К. Кедрова, где впервые
появилось слово метаметафора. Критики-перехватчики тут же пустили в оборот приставку мета, образовав с ее помощью несчетное множество неологизмов (разумеется, без указания первоисточника).
Пять лет спустя в этом тексте, который полностью приведен в книге, в главе "Рождение метаметафоры", восстанавливающей действительную литературную историю, виден другой смысл.