Метаморфоза мифа
Шрифт:
– Рад, не рад. У каждой медали две стороны. Давайте: или я буду работать как прежде, или напишу рапорт.
– Даже так?
– А как вы думали? Хотелось бы в рай, да грехи не пускают. Вот и мне хотелось бы иметь начальника, которого я хорошо понимаю. Только не вас.
– Обиделся, значит. Я думал, что ты всё давно забыл. Тем более, что из той ситуации ты поимел определённые дивиденды. Или просто завидуешь?
– Считайте, как хотите. Лучше перейдём к делу.
Полковник грустно ухмыльнулся и сел на место:
– Ну, к делу, так к делу. Сейчас езжай в отель «Китежбург Global InterContinental».
Шеф сделал паузу, ожидая вопросов. Но их не последовало. Поэтому он продолжил:
– Пропал наш Левницкий. Исчез. Испарился, – он вновь сделал безответную паузу и продолжил: – У него было назначено три важных встречи. Ни на одну из них он не явился. В столице беспокоятся. Очень беспокоятся.
Наконец Князев открыл рот:
– Осталось узнать, кто он такой, что мы должны его днём с огнём искать, хотя с момента пропажи не прошло и суток.
– Старший советник Генеральной прокуратуры Левницкий.
– Понятно. Разрешите выполнять?
– Разрешаю. Сразу докладывай. Если дело серьёзное, то завтра прилетят столичные спецы. Сдашь им дело.
– Так точно! Будет исполнено!
– Угу. Не перебарщивай с субординацией. Или ты ещё чеканным шагом отправишься приказ исполнять?
– Как прикажите.
– Иди уже.
После того, как подчинённый покинул кабинет, полковник негромко проворчал:
– Клоун, – при этих словах он нажал кнопку селектора: – Олег Дмитриевич, это Бояринов. Принеси-ка мне личное дело капитана Князева. Прямо сейчас. Жду.
Отключив переговорное устройство, буркнул себе под нос: «Что-то слишком много здесь «олегов» развелось. Наверное, стоит проредить».
Глава «Г»
Гармония жизни – это недостижимое состояние, в котором ум согласен с тем, что тело может удовлетворять все свои потребности без каких-либо ограничений.
Сны в субботнюю ночь не идут ни в какое сравнение со снами понедельника. Субботний сон бывает пьяным и непонятным, но ужасным – никогда. Максу этим утром снился приятный сон. Очень приятный. Ему снилась яичница. Простая утренняя глазунья. Вернее, не простая. Она скворчала на сливочном масле вперемежку с лучком, помидорчиками и капустой брокколи. Ласковые мамину руки разрезали её на четыре части и одну из них положили на тарелку для любимого Максика. Жёлтые глазки яичницы при этом затряслись, указывая на то, что они находятся в любимом для него полужидком состоянии. Макс слегка помазал майонезом горячий тост и отправил первую порцию глазуньи в рот. Чёрт! Горячая. Но такая вкусная. Я так тебя люблю! Обжигаясь, он принялся уплетать один лакомый кусочек за другим. Чьи-то нежные женские руки потрясли Макса за плечо. «Мам, ну дай поесть спокойно», – заканючил сын.
– Просыпайся, пора вставать.
Голос напомнил, что мама далеко, а жена рядом. Значит, глазуньи не будет. Увы!
Умывшись, Макс пришёл на кухню. Яичницей здесь и не пахло. Вообще ничем горячим не пахло, за исключением кофе.
– Тебе эспрессо? – жена поднесла руку к кнопкам кофемашины.
Макс
– Опять это двойное «у».
– Что?
– Ужас унитаза.
– Пипец! Макс, ты о чём?
– О свекольном салате.
– Ты чего ожидал? Вчера был морковный – поэтому, сегодня свекольный.
– Мила, а нельзя на завтрак хотя бы яичницу приготовить?
– Сбрендил? В ней калорий, жуть сколько, – прокрутив его недовольство в голове, Камилла быстренько наскребла в душе критическую массу старых и новых обид, которая тут же прорвалась наружу: – Если тебе не нравится то, что я готовлю, найми кухарку. Я давно тебе предлагала.
– Зачем нам кухарка, если дома мы только завтракаем? Когда я возьму кухарку, то обедать и ужинать мы тоже будем здесь.
– Жуть! Я не согласна. Я привыкла в рестиках кушать, – Мила расправила плечи и зачесала в хвост свои мелированные тёмные кудри.
– Тогда научись готовить яичницу.
– Жесть. Может, мне ещё и борщ научиться готовить?
– Мила, что ты, как пацанка, как Эллочка-людоедочка, всё время сыпешь примитивными словечками: жуть, бьюти, жесть, шикардос, хайпово?
– Кто такая Эллочка?
Макс безнадёжно и вяло махнул рукой – кругозор супруги был развит исключительно благодаря разглядыванию глянцевых журналов.
– Меня давно раздражает однообразие твоих эмоциональных эпитетов. Уже не только уши режет, но и душу выворачивает.
– Капец, ты такой нервный. На работе плохо?
– Всё «крутяшно», – зло передразнил Милу супруг, – Но мне хочется, чтобы ты улучшила лексикон.
– Очуметь? Я тебя иногда совсем не понимаю. Что такое «лексикон»?
Макс брезгливо засунул порцию свеклы в рот и поморщился:
– Ладно, разжую, раз ты не понимаешь. Можешь вместо «жесть», «жуть», «офигеть» и так далее придумать что-то новое?
– Зачем? И как? Приведи пример.
– Ну, не знаю. Например, вместо «класс» можно говорить «чупочупсно».
– А! Так ты шутишь! Я не сразу поняла.
– Я не шучу.
– Чупочупсно? Макс, но так никто не говорит.
– Вот и я про это.
– Про что?
– Ладно, проехали, – Макс немного раздражённо бросил вилку на стол и отодвинул тарелку со слегка тронутой свеклой.
– Вот ты всегда так! Какую-нибудь чушь придумаешь. А когда понимаешь, что ляпнул глупость – сразу в кусты. А я остаюсь оплёванной.
– Ну, всё! Успокойся.
– Макс, научись выражать свои мысли яснее.
– Куда уж яснее?
Жена вскочила, явно психанув, сжала губы и дёрнула напряжёнными руками вертикально вниз. В больших, доверчивых, серо-голубых глазах появилась реальная пелена слёз:
– Ты пытаешься сделать из меня дуру? Или тебе хочется с самого утра мне настроение испортить?
Делать нечего, Максу пришлось встать и обнять супругу:
– Ну, что ты, пупся! Ты меня просто не поняла, – он поцеловал её в губы, прижал к своему плечу и стал гладить по волосам. – Это всё свекла на меня так действует. Я не хотел тебя обидеть. Где я ещё найду такую заботливую, такую красивую, такую сексуальную пупсю?