Метаморфозы вампиров-2
Шрифт:
— Сомневаюсь: слишком уж дорого они обходились. Хотя ваше знание психологии может дать ответ. Создатели роботиц, — «пикрины», по местному, — считали себя людьми искусства: реализм у них был предметом гордости. Каждая роботица здесь считалась неким шедевром. Одна из самых знаменитых, — по имени Заава, — помимо красоты обладала таким рассудком, что стала главной помощницей Гребиса — таков титул повелителя гребиров. С другой стороны, очень популярны были роботицы и небольшого ума. Здесь прославился один пикрин по имени Вольке: он создал строптивых роботиц,
Карлсену почему-то стало ужасно смешно, и он во весь голос расхохотался. К-17 лишь бесстрастно моргнул, очевидно, не видя в этом ничего смешного. Когда Карлсен успокоился, он продолжил:
— Из самых удачных экземпляров некоторые сдавались в городской публичный дом. Точно так, как у вас есть публичные дома для мужчин, особо вожделеющих женщин в одежде школьниц или сестер милосердия, или таких, кому нравится стегать или стегаться хлыстом, так и пикрины стремились ублажить всякую фантазию. За тысячу с лишним лет сексуальная фантазия стала своего рода искусством, вроде японского театра масок.
— Удивительно, что они не завозили настоящих женщин.
— Вот именно это они и сделали. Примерно в пятитысячном году до новой эры Дукториум, — «совет вождей», — снарядил экспедицию на Землю, которая возвратилась, привезя тысячу с лишним женщин. Из них пятьдесят были отобраны для поддержания племени, — теперешние жительницы Хешмара — их потомки, — а остальные отданы в рабство. К сожалению, из рабынь лет через двадцать в живых не осталось никого.
— А что произошло? — несказанно удивился Карлсен.
— Неужели не догадываетесь? — Карлсен покачал головой (так проще). — Несмотря на то, что, настоящих женщин, убивать было запрещено под страхом смерти, вампиры не могли устоять перед соблазном. Они так привыкли к роботицам, утоляющим любую их прихоть, что сексуальные фантазии стали у них на редкость тонкими и извращенными. Теперь, обладая настоящими, женщинами, они никак не могли совладать с соблазном поглощать их в момент оргазма. Скажем, гребис по имени Мардрук, известный своим врагам как «Грекс-разрушитель», убил более сотни женщин, прежде чем его удалось свергнуть и умертвить.
— А потому женщины спаслись бегством и обосновали свой собственный город?
— Это случилось позже: тысячелетия прошли. История гребиров — просто беспросветное насилие и кровь. Женщинам обрести независимость удалось лишь семь веков назад, с помощью женщины-вождя по имени Орйа Друвеш…
— От которой свой род веду я, — вклинился неожиданно голос Ригмар. Бесшумно войдя, она с неприязнью разглядывала пустотелую роботицу.
— Вы уже вернулись? — учтиво спросил К-17. — Чуть быстрее, чем мы ожидали. — Мастерская тел при этом исчезла,
Карлсен тряхнул головой (ощущение такое, будто очнулся от сна).
— Ну теперь, наверное, понял, — обратилась к нему Ригмар, — почему мы не горим желанием вернуть себе участь рабынь в доме терпимости?
— Выходит, жаль…
— Что жаль? — переспросила она сузив глаза.
— Жаль, что жители Гавунды не смогли просто обратить процесс вспять. Если сексуальная фантазия вывела их из нормы, почему б ее не восстановить опять-таки через нее?
Ригмар саркастически улыбнулась.
— Интересная идея, хотя нереальная. Я-то надеялась, повернулась она к К-17, — у тебя получится все ему разъяснить. — Каджек в ответ лишь тускло улыбнулся. — Ты знаешь, почему мы зовем их гребирами? — снова спросила она Карлсена.
Тот молча покачал головой.
— В вашем языке этому слову эквивалента нет. Оно означает «эгоисты», или «центрованные на самих себя». Хотя в целом значение шире.
— Солипсисты? — переспросил Карлсен.
— Уже ближе. То есть партнер, когда речь идет о сексе, является просто орудием наслаждения. Гребиры не заинтересованы в том, чтобы давать удовольствие. Более того, для них это фактически невозможно. Стоит гребиру почувствовать, что партнер испытывает удовольствие, как у него самого оно исчезает.
Карлсен состроил недоуменную мину.
— У нас бы их сочли за душевнобольных.
— Вот и мы их считаем, — холодно, без всякого юмора улыбнулась Ригмар.
— Но чем они мотивируют такое поведение?
— Говорят, что оно продиктовано логикой. Любые моральные идеи они считают иллюзией. Утверждают, что сама природа безнравственна.
— Так они что, не хотят жить с вами?
— Разумеется, нет. К нам они относятся с полным презрением.
Карлсен покачал головой. С мгновенной ясностью высветилось ему нечто самоочевидное.
— Они напрашиваются на гибель…
Удивительна была их реакция: в неожиданном изумлении распахнувшиеся глаза.
— Почему ты так сказал? — резко спросила Ригмар. Напор ее взгляда вызывал некоторую растерянность — трудно было говорить откровенно. Помявшись, Карлсен скованно произнес:
— Потому что такое отношение губительно для них самих.
— Но вы сказали «напрашиваются», — уточнил К-17.
Ах, вот оно что…
— На Земле мы говорим «напрашивается», когда кто-то ведет себя настолько плохо, что как бы, сам накликает на себя беду.
Оба молчали, в упор глядя на него. Наконец Ригмар сказала:
— Ты говоришь так, будто тебя посетило озарение. Только чересчур быстро, и я не успела уловить (Карлсен не нашелся, что сказать). Видишь ли, мы с К-17 слишком уж хорошо гребиров знаем, из-за такого плотного соседства. Они нам кажутся совершенно неразрешимой Проблемой. Твердят, что нуждаются в нас, но стоило б нам так или иначе дать, чего они хотят, тут нам и конец. А теперь ты говоришь, что это ОНИ напрашиваются на гибель. Вот почему я желаю знать, что ты имел в виду.