Метаморфозы вампиров (сборник)
Шрифт:
— За семь часов поле упало на две тысячных миллиампера, — заметил Грей.
Фаллада потянулся к выключателю — затеплился голубой свет. Вскоре шум смолк, и наступила полная тишина. Стрелка медленно, словно на циферблате часов, дошла до «8.3». Через минуту, когда стало ясно, что выше она уже не двинется, Фаллада сказал: «Ну-ка», — и отключил аппарат. Почти сразу же стрелка лямбдометра начала падать. Фаллада с Греем переглянулись; Карлсен заметил, как по лицу Грея струится пот.
— Вы понимаете? — негромко спросил Фаллада, повернувшись к Карлсену.
— Не совсем…
— Не пройдет и десяти минут,
Грей наблюдал за стрелкой.
— Мне случалось видеть поля с прободением. Но чтобы такое…
— Так что все это значит? — у Карлсена истощилось терпение.
Фаллада откашлялся.
— А значит это то, — ответил он, — что ее убийца — уж не знаю, кто он — выкачал ее жизненный потенциал настолько, что она теперь и поля не держит. Все равно что сплошь исколотая автопокрышка.
Карлсена подмывало задать еще один вопрос, но, как ни странно, он чувствовал сильное внутреннее сопротивление.
— Вы уверенье что нет иного способа «продырявить» поле?
— Мне, во всяком случае, он неизвестен, — угрюмо отозвался Фаллада.
Нависла тишина.
— Ну, так в чем дело? — подал голос Грей.
— Теперь, думаю, охота начнется вновь. — Фаллада взял Карлсена за локоть. — Пойдемте обратно ко мне в кабинет.
— Куда мне теперь? — спросил Грей.
— Возвращайся к тестам. Надо бы узнать, сильно ли пальцы давили на шею, и что именно от этого наступила смерть.
Возвратившись в кабинет, Карлсен взял недопитый стакан. Фаллада рухнул в кресло за письменным столом и нажал кнопку вызова. Раздался молодой женский голос: «Слушаю, сэр!».
— Скотленд-Ярд? Дайте мне мистера Перси Хезлтайна. — Вполоборота он повернулся к Карлсену. — Я так сразу и понял. Знаете, даже злорадство разбирает, насколько я прав.
— Так ли уж правы? Послушайте, я ведь видел, что произошло с тем юнцом Эдамсом. Она высосала из него вообще все, и он превратился в старика. Вы видели тело? — Фаллада кивнул. — Так вот, про эту девицу ничего подобного не скажешь. Она похожа на жертву обычного изнасилования. Ведь, наверно, существует и какое-то другое объяснение, почему жизненное поле у нее оказалось пробито?
Фаллада покачал головой.
— Нет. Вы никак не возьмете в толк. Начнем с того, что не ее поле. Жизненное поле содержится в какого-то рода резервуаре; вот он-то и пробит. Никто точно не знает, каков он из себя — некоторые из биологов утверждают даже, что человек, помимо материальной оболочки, имеет еще и нематериальную, и жизненное поле — свойство атомов такой оболочки, точно так же, как магнетизм — свойство атомов магнита. Представьте, допустим, мякоть апельсина. Сок у него содержится в крохотных клеточках…
Телеэкран зазвонил.
— Да? — спросил в трубку Фаллада.
— Знаете, комиссара сейчас, к сожалению, нет на месте, — послышался голос секретаря. — Он в Уандсворте… Будет примерно через полчаса.
— Прекрасно. Передайте ему через секретаря, что я через полчаса подъеду. Скажите, что это — срочно. — Он положил трубку. — О чем, бишь, я?
— Об апельсине.
— Ах, да! Понимаете, если высохшему апельсину дать помокнуть денек в воде, он восстановит свою прежнюю форму, верно? А вот если выжать из него сок, форму он уже ни за что не восстановит. Все клетки будут раздавлены. То же самое и с живым телом. Если оно умирает своей смертью, то проходит несколько дней, прежде чем жизненное поле рассасывается. Даже если — это несчастный случай или обычное убийство, то почти то же самое — клетки-то, в основном, остаются в целости. Тело — все тот же жухнущий апельсин, но все равно обезвоживание занимает несколько дней. Так вот, у этой девицы структура клеток раздавлена, как апельсин под прессом. Я не знаю обстоятельств, при которых такое может случиться. Разве что сгорела бы дотла или свалилась с крыши этого вот здания… — Фаллада на секунду умолк, допивая виски. — Или если бы ее разрезало на куски поездом.
— А поездом ей бы в самом деле разрушило структуру?
— Ну, это я пошутил. Если бы поездом, то какая тут лямбда — никто бы и браться не стал. — Фаллада подошел к бару. — Еще? Рановато, но думаю, мы заслуживаем. — Карлсен, допив, протянул стакан за добавкой. Несколько секунд оба молчали. Карлсен поймал себя на том, что хотя и принял уже двойную дозу, но в голове по-прежнему холодная трезвость.
— Скажите-ка, — обратился к нему Фаллада, — вы в самом деле поверили, что она умерла?
Карлсен покачал головой.
— Нет, не поверил. И, если честно, не хотел бы верить. — Он чувствовал, что краснеет. Ему опять пришлось делать над собой усилие, чтобы произнести это вслух. Фаллада, если и удивился, то не подал вида.
— Она была настолько привлекательна?
Желание умолчать было таким сильным, что Карлсен безмолвствовал чуть ли не минуту.
— Трудно объяснить, — выдавил он наконец.
— Может, она, по-вашему, использовала что-то вроде гипноза?
Собственная скованность, в конце концов, рассердила Карлсена. «Запинаясь, он вымолвил:
— Знаете, это… сложно… То есть, странно… трудно об этом говорить.
— Но это важно, — встрепенулся Фаллада. — Это нечто, в чем я хотел бы разобраться.
— Ладно, — Карлсен сглотнул. — Вы в школе не читали сказку о крысолове — «Дудочник из Гаммельна»?
— Нет, но легенду знаю. У меня мать родом из Гаммельна.
— Так вот, в сказке дудочник-крысолов уводит детвору за город, в горную пещеру. И все дети с охотой идут… Только один остается, хромоножка. И он описывает, как музыка, дескать, сулит… что-то насчет… Слов точно не помню, но что-то про чудесный край, где все такое новое и удивительное; прекрасный, расчудесный уголок, там на деревьях калачи, и молочные реки с кисельными берегами. — Карлсен прихлебнул виски с содовой, чувствуя в щеках и ушах сухой жар. — Вот так примерно и было.
— И что такое сулила, можете сказать?
— Н-ну… нет, не калачи, понятно. Но все равно что-то такое… Своего рода образ идеальной женщины, если угодно…
— «Twig weibliche»?
Карлсен не понял. Фаллада пояснил:
— Идея «вечной женственности» у Гете. Самая концовка «Фауста»: «Вечная женственность тянет нас к ней».
Карлсен кивнул, почувствовав странное облегчение.
— Точно. Именно так. Гете, должно быть, повстречал такую женщину. Некто, о ком мечтаешь в детстве. Смотришь на подруг своей сестры и видишь в них эдаких богинь. А взрослея, опускаешься с небес на землю и понимаешь, что женщины на самом деле совсем не такие.