Метаморфозы. Корона венков сонетов
Шрифт:
Сердца он умыкает постоянно.
Немногословен, странен, нелюдим.
Я повстречался с ним совсем недавно.
Он - тать, но в тоже время - господин.
Заночевав и заглянув в себя,
Уверен в том, что я живу любя.
78
Уверен в том, что я живу любя -
То вынес я из старенькой лачуги.
А Мельпомена*, косу теребя,
Глядела вслед. (У татя две дочурки).
Второй (Минервы*)
Гостила у подруги, у Помоны*.
"Счастливого пути" - сказал горал*,
Что рядом жил и стриг вокруг газоны.
Во сне ли видел это? Наяву?
Не знаю, не скажу, пожалуй, точно.
Плету любви и страсти бечеву
В душе своей весной я дённо, нощно.
И дарит май всё нужное мне щедро.
Сердечные свои ласкаю недра.
79
Сердечные свои ласкаю недра
Надеждами палящих летних дней,
Забыл о ненадёжности я фетра,
И спутал дым костра и жар углей.
И снова пробудился спящий разум,
И мысли вновь тревожные взродил:
"Берёзонька не станет парой вязу".
Опять прозрачность чувства замутил.
Я молвлю: "Надоел ты мне до жути,
Не в думах счастье - в чувствах испокон.
От этой глупой, бесполезной нуди
В тоскливый всё рядится балахон.
О, как же этот критик утомил.
Но разум снова жалит, что есть сил.
80
Но разум снова жалит, что есть сил:
"Аврору* позабыл, что грела светом,
Зачем Бореем* заменил Зефир*.
Раскаешься ты скоро сильно в этом.
Сирена не подарит свет зари
И не вернёт назад тебе Пегаса*,
Не оживит лежащий азурит*,
Но познакомит со слезою саза*.
Глянь на себя - разорван пополам.
В глаза боишься правде глянуть смело.
Пустыни зной - печальный мир агам*.
У глупости, я вижу, нет предела".
Ответь мне, усмирив свой буйный норов:
"А та, что любит без лукавых взоров"?
81
А та, что любит без лукавых взоров?
Сегодня увядает по чуть-чуть.
И средь тоскливых тёмных коридоров
Пролёг её души печальный путь.
И в сердце не огонь - угли сырые.
Угасла радость полностью, совсем.
И лишь любовь хранима и поныне,
И не изъел любовь пока что тлен.
– Какая прелесть в яде и в дурмане?
Ты губишь всё и вся, пожалуй, зря.
Блуждать тебе, запутавшись в тумане
Осенней желтизны, себя коря.
Сей
Кричу в ответ: "Отстать тебя просил!"
82
Кричу в ответ: "Отстать тебя просил!
Я не нуждаюсь в этих поученьях.
От них в душе взрастает чернобыл.
И утопает разом всё в сомненьях.
Сам разберусь. Я знаю, как мне жить,
Чего желать на том и этом свете.
Морозом душу с сердцем хватит плить*
И сообщать о будущем извете*.
Способен принимать решенья сам.
В душе я чёрств одной лишь стороною
Всё прошлое - давно ненужный хлам,
Который вьётся вороном над мною.
Достаточно словесных, разум, вздоров.
Оставь меня и хватит уговоров".
83
Оставь меня и хватит уговоров.
Пустой всё это, бесполезный трёп.
И что у страсти цвет не мельхиора*,
А серебра?! О, это всё - поклёп.
Неправда. Позади туман печали
Остался и забыт мной навсегда.
Теперь живу я красками азалий*,
Всё прошлое, как талая вода.
Быть может я не прав и даже грешен.
Быть может та из прошлого и ждёт,
Пусть радостью ей будет цвет черешен,
Пусть радостью ей будет цвета лёт.
И глядя на осколки от любви,
Пускай она промолвит: "Се ля ви".
84
Пускай она промолвит: "Се ля ви"
И позабудет и тоску, и горе
Среди весенней зелени листвы,
Которая шумит, как будто море.
Пусть глянет на цветенья шумный пир,
А может даже примет в нём участье.
И осветлится вновь душевный мир.
И в этом, по большому счёту, счастье.
Что пожелать могу я ей ещё?
Пожалуй, ничего, лишь только это.
И пусть не буду ею я прощён,
Но для чего прощение поэту?
Ох, непросты романа жизни главы.
Похоже, что французы были правы.
85
Похоже, что французы были правы:
Всё нужно принимать таким как есть.
Судьбы недосягаемы анклавы*,
И неизменна жизненная персть*.
Мы странники миров и дети неба,
Мы путники земных и пыльных троп.
И запах жизни, как и запах хлеба,
Нас манит неизведанностью проб.
Бредём мы в одеяниях стремлений,
Сомнений, чувств и неких сладких грёз.