Метаморфозы

Назон Публий Овидий

Вот, задержавшись опять, лишь он яблоко бросил второе,

Следом бежит и обходит его. Оставался им кончик

Бега. «Теперь, — говорит, — помогай, о виновница дара!»

И через поприще вбок — чтобы позже она добежала —

675 Ловким, ребячьим броском он блестящее золото кинул.

Вижу, колеблется — взять или нет; но я повелела

Взять, и лишь та подняла, увеличила яблока тяжесть;

Ей помешала вдвойне: промедленьем и тяжестью груза.

Но —

чтоб не стал мой рассказ самого их ристанья длиннее —

680 Девушка обойдена: награду увел победитель.

Я ль не достойна была, о Адонис, и благодарений,

И фимиамов его? Но несчастный забыл благодарность,

Не воскурил фимиам; я, конечно, разгневалась тотчас

И, на презренье сердясь, чтоб впредь мне не знать унижений

685 Меры решаю принять и на эту чету ополчаюсь.

Раз проходят они мимо храма Кибелы, который

Ей в посвященье возвел Эхион знаменитый в тенистой

Чаще лесов. Отдохнуть захотели от долгой дороги.

И охватила в тот миг Гиппомена не вовремя жажда

690 Совокупления, в нем возбужденная нашим наитьем.

Было близ храма едва освещенное место глухое,

Вроде пещеры. Над ним был свод из пемзы природной, —

Веры старинной приют, а в нем деревянных немало

Изображений богов стародавних жрецы посбирали.

695 Входят туда и деяньем срамным оскверняют святыню.

И божества отвратили глаза. Башненосная Матерь462

Думала их погрузить — виноватых — в стигийские воды:

Казнь показалась легка. И тотчас рыжею гривой

Шеи у них обросли, а пальцы в когти загнулись.

700 Стали плечами зверей человечьи их плечи. Вся тяжесть

В грудь перешла, и хвост повлачился, песок подметая.

Злость выражает лицо; не слова издают, а рычанье.

Служит им спальнею лес. Свирепостью всех устрашая,

Зубом смиренным — два льва — сжимают поводья Кибелы.

705 Их ты, о мой дорогой, а с ним и прочих животных,

Не обращающих тыл, но грудь выставляющих в битве,

Всех избегай. Чтобы доблесть твою не прокляли — двое!"

Так убеждала она. И вот на чете лебединой

Правит по воздуху путь; но совсем противится доблесть.

710 Тут из берлоги как раз, обнаружив добычу по следу,

Вепря выгнали псы, и готового из лесу выйти

Зверя ударом косым уязвил сын юный Кинира.

Вепрь охотничий дрот с клыка стряхает кривого,

Красный от крови его. Бегущего в страхе — спастись бы! —

715 Гонит свирепый кабан.

И всадил целиком ему бивни

В пах и на желтый песок простер обреченного смерти!

С упряжью легкой меж тем, поднебесьем несясь, Киферея

Не долетела еще на крылах лебединых до Кипра,

Как услыхала вдали умиравшего стоны и белых

720 Птиц повернула назад. С высот увидала эфирных:

Он бездыханен лежит, простертый и окровавленный.

Спрянула и начала себе волосы рвать и одежду,

Не заслужившими мук руками в грудь ударяла,

Судьбам упреки глася, — "Но не все подчиняется в мире

725 Вашим правам, — говорит, — останется памятник вечный

Слез, Адонис, моих; твоей повторенье кончины

Изобразит, что ни год, мой плач над тобой неутешный!

Кровь же твоя обратится в цветок.463 Тебе, Персефона,

Не было ль тоже дано обратить в духовитую мяту464

730 Женщины тело? А мне позавидуют, если героя,

Сына Кинирова, я превращу?" Так молвив, душистым

Нектаром кровь окропила его. Та, тронута влагой,

Вспенилась. Так на поверхности вод при дождливой погоде

Виден прозрачный пузырь. Не минуло полного часа, —

735 А уж из крови возник и цветок кровавого цвета.

Схожие с ними цветы у граната, которые зерна

В мягкой таят кожуре, цветет же короткое время,

Слабо держась на стебле, лепестки их алеют недолго,

Их отряхают легко названье им давшие ветры.465

КНИГА ОДИННАДЦАТАЯ

Но, между тем как леса и диких животных и скалы,

Пенью идущие вслед, ведет песнопевец фракийский,

Жены киконов, чья грудь, опьяненная вакховым соком,

Шкурами скрыта зверей, Орфея с вершины пригорка

5 Видят, как с песнями он согласует звенящие струны.

И между ними одна, с волосами, взвитыми ветром, —

«Вон он, — сказала, — вон он, — презирающий нас!» — и метнула

В полные звуков уста певца Аполлонова тирсом,

Но, оплетенный листвой, ударился тирс, не поранив.

10 Камень — оружье другой. Но, по воздуху брошен, в дороге

Был он уже побежден согласием песни и лиры:

Словно прощенья моля за неистовство их дерзновенья,

Лег у Орфеевых ног. А вражда безрассудная крепнет;

Мера уже прейдена, все безумной Эринии служат.

15 Все бы удары могло отвести его пенье; но зычных

Шум голосов и звук изогнутых флейт берекинтских,466