Метель
Шрифт:
— Семен, Марков сын. Мельник.
— Доктор Гарин. У вас с женой одинаковые отчества?
— Да! — засмеялся человечек и пошатнулся, оперся о самовар, но тут же отдернул руку. — Марковна и Маркыч. Так угораздило, мать твою...
— Не матерись, — подошла мельничиха. — Присаживайтесь, доктор, откушайте чаю. Да и водочки с мороза-то не грех выпить.
— Не грех, — согласился доктор, которому очень захотелось выпить рюмку.
— А как же! Водка да чай — в мороз не скучай! — пропищал мельник, шатаясь, подошел к бутылке, обнял
Бутылка была вровень с ним.
Доктор опустился на стул, Авдотья поставила перед ним тарелку, стопку, положила трехзубую вилку. Мельничиха взяла бутылку, слегка отпихнув ею мельника, который сразу сел на стол, ткнувшись спиной в краюху пшеничного хлеба, наполнила стопку доктора:
— Выкушайте на здоровье.
— А мне? — спросил мельник, дымя цигаркой.
— А тебе хватит ужо. Сиди, кури.
Мельник не стал спорить с женой и сидел, прислонившись к краюхе и дымя.
Доктор взял стопку, молча и быстро выпил, не выпуская папиросы из левой руки, подцепил вилкой квашеной капусты, закусил. Мельничиха положила ему в тарелку кусок домашней ветчины и жаренной на сале картошки.
— Марковна, надо еще чего? — спросила Авдотья.
— Не надо. Ступай к себе. А Перхушу к нам зови.
Авдотья вышла.
Доктор, затянувшись пару раз, быстро загасил папиросу в маленькой гранитной пепельнице, полной маленьких же окурков, и с жадностью принялся есть.
— Перху-у-шу! — презрительно протянул мельник, кривя и без того некрасивый, лягушачий рот. — Нашла гостя дорогого. Перхушу! Рвань! И срань!
— Мы каждому гостю рады, — спокойно произнесла мельничиха, наливая себе самогона, с полуулыбкой поглядывая на доктора и не обращая внимания на мужа. — Будьте здравы, доктор.
Платон Ильич молча кивнул с набитым ртом.
— А мне налей! — плаксиво выкрикнул мельник.
Таисия Марковна поставила свою поднятую было стопку, вздохнула, взяла бутылку и плеснула самогона в стальной наперсток, стоящий на маленьком пластиковом столике. Этот стандартный столик для маленьких людей доктор сразу и не приметил. Он стоял между блюдом с ветчиной и чашкой с солеными огурцами. На столике поблескивал наперсток, стояли стаканчики, тарелочки с той же самой закуской, что и на большом столе для обычных людей, только отрезанной по кусочку от большой закуски: кусочек ветчины, кусочек сала, кусочек соленого огурца, хлебный мякиш, соленый груздь, капуста.
Затянувшись быстро и с неприятным, змеиным шипением выпустив дым, мельник кинул цигарку на пол, встал, с размаху припечатал окурок сапогом. Доктор заметил, что его красные сапожки подкованы медью. Мельник взял наперсток, стоя и пошатываясь, протянул к доктору:
— Пью за вас, господин доктор! За дорогого гостя. И пью супротив всякой рвани.
Доктор жевал, молча глядя на мельника. Мельничиха снова наполнила его стопку. Доктор взял ее, чокнулся с наперстком и со стопкой хозяйки. Выпили: доктор все так же быстро и беззвучно, Таисия Марковна медленно, со вздохом, колыша своей большой грудью, мельник как-то мучительно, запрокидываясь назад.
— Ох, — выдохнула мельничиха, сложила свои небольшие губы трубочкой, выдохнула и, поправив на плечах платок, скрестила полные руки на высокой груди, стала смотреть на доктора.
— У-ях! — крякнул мельник, с размаху стукнул пустым наперстком по столику, схватил хлебный мякиш, сунул в него нос и громко понюхал.
— Как же вы поломались? — спросила мельничиха. — Аль в пенек въехали?
— Въехали, — согласился доктор, суя в рот кусок ветчины и не имея никакого желания пересказывать нелепую историю с пирамидой.
— Да как же этому Перхушке не въехать?! Он же мудак! — запищал мельник.
— У тебя все мудаки. Дай поговорить с человеком. Где ж это случилось?
— Верстах в трех отсюда.
— Чай, в овражке? — Мельник взял маленький ножик, шатаясь, подошел к чашке с солеными огурцами, воткнул нож в огурец, вырезал кусок, как вырезают клин из арбуза, сунул в рот и захрустел.
— Нет, это случилось до оврага.
— До? — вдохнула Таисия Марковна. — Там же дорога широкая, хоть и лесная.
— А соскочил с дороги... этот полудурок... ммм... и в березку и въехал... — закивал головой мельник, жуя огурец.
— Мы на что-то твердое наехали. Не повезло. А возница у меня хороший.
— Хороший, — согласилась мельничиха. — Маркыч его просто не любит. Он никого не любит.
— Я люблю... не рвань... — жевал мельник.
И вдруг шумно выплюнул жеваный огурец, топнул ногой:
— Тебя, дуру, люблю! Ты мне не перечь!
— Да кто тебе перечит? — засмеялась мельничиха, глядя на доктора. — И куда ж вы едете с Репишной?
— В Долгое.
— В Долгое? — удивилась она, сразу перестав улыбаться.
— В Долгое?! — пискнул мельник, перестав пошатываться.
— В Долгое, — повторил доктор.
Мельник и мельничиха переглянулись.
— Там же чернуха, мы по радио видали, — удивленно выгнула черные брови Таисия Марковна.
— Я по радио утром видал! — закивал головой мельник. — Чернуха там!
— Да. Там чернуха, — кивнул доктор, дожевывая и откидываясь на спинку стула.
Большой нос его от водки и еды вспотел и порозовел. Доктор достал платок, шумно высморкался.
— Там же... это... войско на облоге. Куда ж вы едете? — зашатался, оступаясь, мельник.
— Я везу вакцину.
— Вакцину? Привить? — спросила мельничиха.
— Да. Привить тех, кто остался.
— Кого еще н-не покусали? — Мельник, оступаясь, оперся на огурец.
Видно было, что последний наперсток валит его с ног.
— Да. Кого не покусали.
Доктор достал портсигар, вынул папиросу и со вздохом утолившего голод человека стал закуривать.
— Как же вы не боитесь туда ехать? — колыхнула грудью мельничиха.