Метод супружества
Шрифт:
— Ты не можешь стоять на двух ногах, не говоря уже о том, чтобы управлять чем-то, способным поджечь этот дом, — отмечает он. Придурок. — Оставайся здесь, — сказал и вышел из комнаты.
Я попыталась встать, потому что мне не нравилось, когда мне указывали, что делать. Особенно не нравилось, когда Кип указывал, что делать.
Кип.
Мой муж.
— Фу, — говорю я вслух, падая обратно на кровать, когда не получилось встать.
У меня скрутило живот. Я чертовски пьяна. В щи. Знаю себя достаточно хорошо, чтобы понимать,
На прикроватной тумбочке не было никаких закусок. Как будто я не знала заранее. А кухня слишком далеко.
Комната кружится.
Я в полной заднице.
Не уверена, как долго я пролежала там, уставившись в потолок, но не могло пройти пятнадцати минут, потому что меня еще не вырвало.
Послышались шаги Кипа, когда он вернулся в спальню.
— Ты заблуждаешься, если думаешь, что будешь спать здесь, — сообщаю я ему, хотя не в том состоянии, чтобы должным образом протестовать против него, если бы он решил это сделать.
Он не отвечает, просто ставит что-то на мой прикроватный столик.
Я с любовью смотрю на тарелку с жареным сыром. Он поставил рядом с ним воду и таблетки, но они интересовали меня гораздо меньше.
— Ты приготовил мне сыр на гриле?
— Либо это, либо ты подавишься своей рвотой ночью, — сказал Кип.
— Ты подсыпал в него мышьяк? — спрашиваю я, садясь.
Он усмехается.
— Было бы неразумно с моей стороны отравить свою новую жену в первую брачную ночь.
Я смотрю на него, пытаясь разгадать его тактику, почему он сделал мне сэндвич.
Его губы все еще вытянуты вверх, но в глазах что-то другое. Они выглядят почти… меланхоличными. Но, конечно, это слишком сложное чувство для такого поверхностного человека.
Я хватаю жареный сыр и со стоном удовольствия отправляю его в рот.
— Теперь ты можешь идти, — пробормотала я, не отрываясь от еды. — Спасибо, — неохотно благодарю его после того, как проглатываю. Я помахала бутербродом у него перед носом. — За это. И за то, что, эм… женился на мне, полагаю.
Его губы сжимаются в тонкую линию.
— Тебе не нужно меня благодарить, — хрипло говорит он. — У меня были собственные причины, — он пристально смотрит на меня, и я вдруг чувствую себя маленькой и уязвимой. — Я делаю это не по доброте душевной, Фиона. Тебе не мешало бы это запомнить.
Затем он повернулся и вышел из моей комнаты.
Я уставилась на пустое место, где он только что стоял, быстро моргая.
— Ну и черт, — пробормотала я. Затем вернулась к своему сэндвичу.
Возможно, у меня было время еще раз подумать над его загадочным маленьким прощальным заявлением, но, когда передо мной поставили горячий сыр на гриле, у меня появились другие приоритеты.
И несмотря на бутерброд и на то, что может означать такой жест, я никогда не забуду, что Кип делал это не из благородных побуждений. Не стоить принимать его за героя.
***
На следующее утро у меня раскалывается голова.
В мои виски словно вонзились кинжалы.
Я будто плыву на лодке. Моя кровать дергается, как в бурном море.
Как только я сморгнула слепящий утренний, то поняла, что на самом деле я не на лодке, а в своей постели.
У меня просто гребаное похмелье.
Напиться казалось единственным разумным решением в день моей фальшивой свадьбы. Теперь я отчасти сожалею об этом.
Я застонала, переворачиваясь на кровати и чуть не уткнувшись лицом в тарелку с недоеденным сыром на гриле.
Обрывки прошлой ночи начали складываться воедино. Клятвы. Поцелуй. Нора беременна. Я поняла это, когда она не притронулась к дорогому шампанскому, которое я оплатила кредитной картой Кипа.
— Что мое, то и твое, помнишь, милый? — я окликнула его, когда попросила карточку, которую он, что интересно, отдал без боя.
Она пыталась сохранить беременность в секрете, чтобы не испортить мой особенный день. Потому что она думала, что это был особенный день.
Фу.
Моя лучшая подруга беременна.
Ах, по крайней мере, одна счастливая вещь произошла вчера.
Неужели Кип… перенес меня через порог?
Да, он это сделал.
Потом он приготовил мне сыр на гриле.
И я вспомнила, что это было чертовски потрясающе.
С другой стороны, все жареное, с сыром и углеводами, когда ты в стельку пьян, восхитительно. Ничего такого, что могло бы произвести впечатление. В пьяном состоянии я бы съела человеческую голову, если бы она была зажарена во фритюре.
Я переворачиваюсь на спину, морщась от боли и спазмов в животе, которые сопровождают это движение.
Уставившись в потолок, размышляю о том, как пройдет мой день. Нора настояла, чтобы у меня был выходной. Всю неделю она очень старалась, пытаясь убедить меня, что мне нужен медовый месяц.
Я упорно боролась с этим. Мы делали достаточно: лгали нашим друзьям, совершали мошенничество, жили вместе неопределенное количество времени. Мне не нужен был Кип, чтобы испортить совершенно хороший отпуск.
Кроме того, я не могу себе этого позволить.
Нора хорошо мне платила. Слишком хорошо, честно говоря. Я всего лишь бариста. Конечно, я помогала управлять заведением, когда Нора впадала в депрессию, болела или устраивала бурю. Тина тоже так поступала.
Это не рутинная работа. Мне чертовски нравится в пекарне — за исключением раннего утра, к которому я никогда не привыкну. Мне нравится работать с людьми, которых я люблю, и вокруг всегда вкусные сладости. У меня есть свобода, все льготы и достаточно денег, чтобы платить за аренду моего коттеджа на берегу моря, а также покупать себе одежду и красивую мебель. Этого достаточно, чтобы прожить замечательную жизнь.