Методы Шенрока Джольнса
Шрифт:
Приблизительно посреди вагона сидел пожилой господин с короткой седенькой бородкой, который производил впечатление типичного, хорошо одетого ньюйоркца. На следующих остановках в вагон вошло еще несколько женщин, и уже три-четыре дамы стояли около седого господина, держась за кожаные ремни к выразительно глядя на мужчину, который занимал желанное место. Но тот решительно удерживал свое место.
– Мы, нью-иоркцы, - сказал я, обратись к Джольнсу, - настолько утратили свои былые манеры, что даже на людях не придерживаемся правил вежливости!
– Очень может быть!
– легко ответил Джольнс:- но этот господин, о котором вы, вероятно, сейчас говорите,
– Вы, оказывается, знаете его?-воскликнул я. смутившись.
– Я никогда в жизни, до тех пор, пока мы не вошли в вагон, не видел его!
– улыбаясь, ответил детектив,
– Но тогда, во имя золотых зубов Эндорской ведьмы, объясните мне, что это значит! Если все ваши заключения сделаны лишь на основании одной видимости, то не иначе, как вы призвали на помощь черную магию!
– Нет, это привычка к наблюдениям, и ничего больше!
– ответил Джольнс.-Если этот старый джентльмэн выйдет из вагона до нас, то надеюсь, что мне удастся доказать вам всю правильность моего вывода. Через три остановки господин встал, с намерением выйти из вагона. В дверях мой друг обратился к нему:
– Простите великодушно, сэр, но не будете ли вы полковник Гюнтер из Норфолька, Виргиния?
– Нет, сэр!
– последовал исключительно вежливый ответ:- моя фамилия, сэр, - Эллисон! Я - майор Унфельд Р. Эллисон, из Ферфакса в том же штате. Я, сэр, знаю очень много людей в Норфольке - Гудришей, Толливеров и Кребтри, сэр, но до сих пор я не имел удовольствия встретить там вашего друга полковника Гюнтера. Весьма рад доложить вам, сэр, что сегодня ночью я уезжаю в Виргинию, после того как провел здесь вместе с женой и тремя дочерьми несколько дней. В Норфольке я буду приблизительно через десять дней, и, если вам угодно назвать мне ваше имя, то я с удовольствием повидаюсь с полковником Гюнтером и передам, что вы справлялись о нем.
– Душевно благодарю вас, - отозвался Джольнс:- уж раз вы так любезны, то я прошу передать ему привет от Рейнольдса. Я взглянул на великого нью-йоркского детектива и сразу заметил выражение печали на его строгом, с четкими линиями, лице. Самая маленькая ошибка в определении всегда огорчала Шенрока Джольнса.
– Вы, кажется, изволили говорить о ваших трех дочерях?
– спросил он джентльмэна из Виргинии.
– Да, сэр, у меня три дочери, самые очаровательные девушки во всем графстве Ферфакс!
– последовал ответ
С этими словами майор Эллисон остановил вагон и начал спускаться со ступенек.
Шенрок Джольнс схватил его за руку.
– Один момент, сэр!
– пробормотал он учтиво, и только я уловил в его голосе нотку волнения:- я не ошибусь, если скажу, что одна из ваших дочерей - приемная?
– Совершенно верно, сэр!
– подтвердил майор, уже стоя на земле: - но какого дьявола... каким образом вы узнали это? Это - превосходит мое понимание...
– И мое.
– сказал я, когда трамвай двинулся дальше. Оправившись после своей явной ошибки, Шенрок Джольнс уже вернул себе свою обычную ясность и наблюдательность, а вместе с тем и спокойствие. Когда мы вышли из вагона, он пригласил меня в кафе обещая познакомить с процессом своего последнего изумительного открытия.
– Во-первых, - начал он, когда мы устроились в кафе: - я определил, что этот джентльмен - не нью-йоркец потому, что он покраснел и чувствовал себя
– А теперь примите во внимание следующее: в Нью-Йорке имеется только один район, в котором мужчина может получить подобные царапины, раны и отметины, и это место - весь тротуар Двадцать Третьей улицы и южная часть Шестой авеню. По отпечаткам французских каблучков на его сапогах и по бесчисленным точкам на его лице, оставленным дамскими зонтиками, я понял, что он попал в этот торговый центр и выдержал баталию с амазонскими войсками. А так как у него очень умное лицо, то мне ясно стало, что по собственному почину он никогда не отважился бы на подобную опасную прогулку, а был вынужден к тому собственным дамским отрядом.
– Все это очень хорошо, - сказал я: - но объясните мне, почему вы настаив ли на том, что у него имеются дочери, и, к тому же еще, две дочери? Почему бы одной жене не удалось взять его в тот самый торговый район?
– Нет, тут обязательно были замешаны дочери!
– спокойно возразил Джольнс: - если бы у него была только жена и его возраста, он заставил бы ее, чтобы она одна отправилась за покупками. Если бы у него была молодая жена, то она сама предпочла бы отправиться одна. Вот и все!
– Ладно, я допускаю и это!
– сказал я.
– Но теперь: почему две дочери? И еще. заклинаю вас всеми пророками, объясните мне, как вы догадались, что у него одна приемная дочь, когда он поправил вас и сказал, что у него три дочери?
– Не говорите "догадался"!
– сказал мне Шенрок Джольнс с оттенком гордости в голосе: - в нашем лексиконе не имеется таких слов! В петлице майора Эллисона были гвоздика и розовый бутон на фоне листа герани. Ни единая женщина не составит комбинации из гвоздики и розового бутона в петлице. Предлагаю вам, Уотсуп. закрыть на минуту глаза и дать волю вашей фантазии. Не можете ли вы представить себе на одно мгновение, как очаровательно милая Адель укрепляет на лацкане гвоздику для того, чтобы ее папочка был поизящнее на улице? А вот заговорила ревность в ее сестрице Эдит, и она спешит вслед за Аделью вдеть в ту же петлицу и с той целью украшения розовый бутон, вы и это видите?
– А потом,- закричал я, чувствуя, как мной начинает овладевать энтузиазм:- потом, когда он заявил, что у него три дочери...?
– Я сразу увидел на заднем фоне девушку, которая не прибавила третьего цветка, и я понял, что она должна быть...
– Приемной дочерью!-перебил я его: - вы поразительный человек! Скажите мне еще, каким образом вы узнали, что они уезжают на Юг сегодня же ночью?
И великий детектив ответил мне:
– Из его бокового кармана выпирало что-то довольно большое и овальное. В поездах очень трудно достать хороший виски, а от Нью-Йорка до Ферфакса довольно долго ехать!