Метро 2033: Смерть октановых богов
Шрифт:
Этот кошмар всегда приходил отрывками, будто некто незримый не желал, чтобы Вит помнил все детали своей и брата жизни. Вит и сам не желал этого. Каждой ночью он мысленно просил небеса позволить ему навсегда забыть ужасное прошлое, о котором им напомнил Черномор четыре месяца назад. Но оно не хотело покидать Вита и всякий раз возвращалось отрывками, словно заплатками из ткани вдруг начавших всплывать воспоминаний. И хотя к мальчику вернулись не все обрывки прошлого, но уже можно было сложить примерную картину произошедшего восемь лет назад в городе Переславль-Залесский. Воспоминания брата приходили в голову Вита, не давая забыть случившееся.
И вот корова, как обычно по утрам, своим сатанинским воем вновь выдернула Вита из очередного такого лоскутка прошлого, пришедшего вместе со сном и повторявшегося, и повторявшегося… уже четыре месяца. На верхней койке двухъярусной кровати зашевелился брат. Через пару минут через край свесилось его улыбающееся лицо, и довольный голос возвестил:
– Вит! Там опять снег идет! Айда мыться!
– Вчера мылись, – пробурчал брат, натянул на голову шкуру волка, служившую одеялом, и из-под нее пробубнил: – Там теперь всегда снег идти будет. До лета – точно. Ведь ноябрь неделю уже как.
– Ну, Вит! – тут же заканючил Вовк. – Давай! Давай! Давай! Давай!..
Интересно, он помнит, что вчера они мылись? Помнит, конечно. Теряются только воспоминания о событиях до их побега из бункера Кизляка.
– Да у нас мазута не хватит, чтобы потом греть кунг! – прикрикнул Вит. Он ненавидел это счастливо-довольное состояние брата, потому как сам не мог погрузиться в нечто подобное уже четыре месяца – после встречи с Черномором. Может, слишком сильно хотел, поэтому и не мог? Вон, Вовк после рассказов брата все же вспоминал прошлое, но потом всегда забывал, будто метелью из головы вынесло.
– Ну, так мы сегодня у нефтяников купим! – уверенно закивал головой брат. – Ведь сегодня встречаемся же?
– Так зима может дольше длиться! И на все время нам не хватит топлива! Надо экономить.
– Ну, Вит! – Вовк скорчил печальную и дебильную одновременно моську, которой не было сил сопротивляться. – Давай! Давай! Давай!..
– Ладно! Ладно! – замахал руками Вит. – Только сегодня мазут подкидываешь ты!
– Ура! – радостно заорал Вовк и тут же соскочил с верхней полки и затопал босиком по полу кунга в угол, где стояла буржуйка. В ведре рядом еще хватало мазута вперемешку с битумом, чтобы пару дней хорошо отапливать кунг. А сейчас, раз уж мальчики хотели помыться, надо было разогреть внутреннее пространство градусов до тридцати. Ну и ладно! Пусть радуется. Сегодня выторгуют у нефтяников еще, можно себе позволить.
– Эй! – крикнул вдогонку Вит. – Корову сначала покорми!
– Э-э-э… – Вовк пытался придумать, почему именно ему сегодня этого делать не надо, но не смог. – Ладно!
Он быстро оделся, схватил кусок вяленого мяса и выскочил из кунга. Дверь открылась, впустив рой снежинок, и закрылась, вновь погрузив дом близнецов в полутьму. Вит вздохнул и поднялся с нижнего яруса кровати. Ему уже давно надоело быть единственным здравомыслящим братом в семье, но с Вовком он ничего сделать не мог. Разум того жил какой-то своей странной жизнью, то приоткрывая мальчику прошлое, то стирая его начисто, делая ребенка гораздо младше, чем на самом деле. И все происходило после редких вспышек необычных особенностей брата-близнеца.
Вот, например, вчера после бани он совершенно серьезно сказал Виту, что Черномор и Кизляк умерли. И откуда узнал, ведь эти два человека находились неизвестно где? Но мальчик повторил, а потом оказалось, что Вовк ничего не помнит из событий восьмилетней давности, которые постоянно снились Виту. После таких «чудес» Виту приходилось рассказывать в подробностях сны о прошлой жизни близнецов. Вот и теперь придется напомнить Вовку о перенесенных испытаниях. Рассказать, как Кизляк держал их с братьями в качестве подопытных кроликов. Вот только…
Вит вздохнул. Наверное, он подождет с рассказом до окончания встречи с нефтяниками, назначенной на вечер. Пусть брат пока порадуется, побудет немного счастливым, не обремененным ужасным прошлым. Была бы возможность, Вит оставил бы все как есть навсегда и позволил бы брату забыть, но… В том-то и дело, что воспоминания когда-нибудь вернутся, только постепенно, не сразу, и принесут Вовку куда больше боли.
Еще четыре месяца назад Вит ненавидел Вовка за его неуклюжесть и несобранность, вечную скованность членов и медлительность в принятии решений, от быстроты и правильности которых порой зависели результаты охоты или бегства от рейдеров и нефтяников, зависели их жизни. Вовк очень часто подводил отца с Витом. Но только этим летом, когда отца не стало, Вит узнал, наконец, почему Вовк такой неуклюжий. Нечто, проявившееся в мальчике восемь лет назад, когда ужасный Кизляк мог расправиться с братьями, помогло сбежать и одновременно лишило Вовка концентрации.
Только мальчик был не виноват! Он, можно сказать, принес свой разум в жертву, чтобы у последних из двадцати пяти братьев был шанс сбежать и забыть страшные дни в Переславле-Залесском. И именно благодаря воле Вовка у сбежавших детей все это время был отец.
Виктор Соколов – охранник и помощник Кизляка – забыл, кто он есть, и восемь лет воспитывал детей как своих, пока мстительный зверь не убил его. А потом Вит вспомнил, как Вовк вытащил его из Переславля-Залесского, а Вовк тоже вспомнил, но тут же, когда чистил разум Черномора, снова забыл. И так несколько раз! Только Вовк воспользуется своим мозгом – заставит кого-нибудь из охотников или рыбаков что-нибудь забыть, или почувствует приближение опасного зверя, или освободит дорогу от преградившего путь ствола дерева, или, вот как вчера, узнает то, что случилось в сотнях, а, может, тысячах километрах от места их нахождения, – и все… Время, проведенное в обители Кизляка, как и умершие там двадцать три брата, как и пытки и мучения, выветриваются из головы мальчика.
Там словно сидит маленький человечек и при любых умственных нагрузках ребенка начинает мести метлой, подметая всегда именно ту область памяти, которая отвечает за детство Вовка до пятилетнего возраста. Будто опускается некая чугунная заслонка, и тогда для мальчика оказываются вновь живыми придуманная когда-то давно мать и умерший четыре месяца назад отец. Вовк вновь превращается в счастливого чудака, который своей нелепостью затмевает сам себя. Он уже не способен различать реальность и вымысел и будто возвращается в то далекое детство, когда мальчикам все еще было по пять лет и они могли днями напролет только играть и веселиться.
Вит, как обычно, злился, но теперь, после откровения в темном туннеле, когда он вспомнил часть прошлой жизни, мальчик уже не мог ненавидеть брата. Вовк пожертвовал гораздо большим для Вита, чем просто жизнью. Не каждый взрослый решился бы лишиться памяти только для того, чтобы спасти одного из двадцати пяти. Теперь Вит жалел Вовка и старался обходиться с ним как можно более мягко, но не всегда получалось, к тому же он понял, что своими рассказами о прошлом, которое теперь урывками являлось во снах, он быстрее приводит разум брата в нормальное состояние. Поэтому, едва заметив неестественное поведение Вовка, Вит начинал рассказывать ему о прошедших днях. И брат вспоминал и преображался, и жизнь катилась вперед по накатанной колее без особых опасностей на пути и подводных камней, описание которых содержалось в Списке Смерти.