Метро 2033: Смерть октановых богов
Шрифт:
Там же теперь появилась и запись-предупреждение: «Чтобы не умереть, как отец, всегда изучай, на кого охотишься, и следи за всеми подходами, вдруг смерть зайдет с черного хода?»
Вит нахмурился. Воспоминание об отце разрывало душу, но ведь он сам учил детей меньше вспоминать об умерших. Они – лишь пример того, как нельзя делать, если хочешь выжить. Ни больше, ни меньше. Любой человек на пути, любые действия по отношению к нему или окружающему миру должны продлить в первую очередь твою жизнь, а об остальных принято думать, как о героях учебника истории. Спасибо им. Спасибо, что умерли вместо тебя, позволив пожить подольше. И хоть отец не был родным, что раскрылось четыре месяца назад благодаря Вовку, он заботился о мальчиках восемь лет и учил их всему, что знал или узнавал от окружающих. И именно благодаря ему братья спокойно жили в мире, где охотники могли устроить смертельную охоту на продавцов оружия.
Лишь время «Ледового перемирия» было способно сплотить множество семей охотников и рыбаков и заставить их на полгода прекратить вражду, объединиться и на короткое время создать нечто, похожее на общину. И это время подошло. Сегодня Вит с Вовком встретятся с нефтяниками, и можно спокойно ехать в Рыбинск – присоединяться к сотням похожих семей кочевников, чтобы с ними перезимовать и разъехаться к лету по своим делам.
О возможности найти новую семью и разделиться с Вовком парень уже не думал. Теперь мальчик не мог оставить брата, не мог допустить, чтобы кто-то, незнакомый с его судьбой, взял контроль над Вовком, когда-то вызволившим из лап смерти и Кизляка Вита. Его же никто не поймет! В столь суровых условиях выживания и борьбы за место под яростным солнцем никто не будет разбираться в причинах странностей Вовка. В лучшем случае его убьют, в худшем – его ждет жалость и миска рядом с трехногой собакой, все еще значимой для хозяев, но уже не способной выполнять свои собачьи обязанности. Поэтому Вит не допускал мысли о разделении. Ведь витающий меж прошлым и настоящим мальчик не мог за себя постоять, не до конца осознавал, что реально, а что – нет.
Снаружи горько заплакала корова, словно девушка по только что умершему жениху. Так она выражала удовольствие от приема пищи. Значит, сейчас Вовк зайдет в кунг и вновь начнет канючить помывку. Как бы Виту ни хотелось продлить пятнадцатиминутную утреннюю негу, дольше валяться нельзя. Мир диктовал свои условия.
Мальчик вылез из постели и потер бляху ремня, лежащего на полочке, – это было все, что осталось от отца. Вит каждый день гладил блестящий металл с изображением звезды и благодарил папу за то, что научил жить, и за Список Смерти, который обязал выучить. Теперь многих вещей удастся избежать, просто следуя этому списку, а остальных опасностей ему поможет избежать Вовк. Так и будет дальше. Он оградит Вовка от всего людского и злого, а тот, взамен, Вита – от всего противоестественного и неожиданного.
Буржуйка источала жар, успевший разойтись по всему кунгу. Даже внизу воздух успел прогреться. В принципе, уже можно было искупаться и отчаливать. За день нужно много успеть сделать. После купания навестить схрон, погрузить в кунг мясо и шкуры и ехать в условленное место для встречи с нефтяниками из Ярославля, чтобы обменять товар на горючее. Пары бочек вязкого мазута должно хватить на зиму, если она, конечно, не растянется на два года. А потом вернуться, загрузиться мясом и шкурами заново и ехать на зимовку в Рыбинск, чтобы завтра утром уже объединиться с рыбаками и охотниками на Рыбинском водохранилище.
Внизу, напротив печки, с противоположной стороны от двери зашуршало. Вит прислушался и улыбнулся. Проснулся Каин – домашний паук. Каин – так назвал его отец – уже два года жил в кунге и был любимым питомцем мальчиков. Вит постучал по полке ниже той, где находился отцовский ремень: «Тук! Тук-тук! Тук!» По углам кунга зашуршало.
Каин приближался, используя собственные тропы. Через несколько секунд на полке, по которой постучал мальчик, возник крупный, в две ладони Вита, мохнатый паук. Он сделал стойку на задних лапах, а четырьмя передними приветствовал мальчика. В его многочисленных глазах отражался свет, а черно-золотистая шерсть с ярким алым крестом на спине топорщилась в предвкушении, что мальчик погладит. Хелицеры [7] же хищно раскрылись – маленькое чудовище знало, что Вит обязательно накормит его. И мальчик не заставил себя ждать. Он протянул пауку небольшую полоску сухого мяса и, пока тот перебирал еду хелицерами, протянул руку и несколько раз погладил по спине, отчего Каин жутко заскрипел хитином, выражая удовольствие.
7
Хелицеры, или челюсти, – ротовые придатки паукообразных и некоторых других членистоногих, по наличию которых эта группа получила название хелицеровых. Обычно состоят из двух или трех члеников и имеют вид клешней.
Скрипнула входная дверь, впуская Вовка. В проеме мелькнула кирпичная стена церкви Спаса Всемилостивого в селе Спасс, неподалеку от Рыбинска. Отец выбрал это место для маскировки кунга на временных стоянках, а корова своим демоническим подвыванием сделала окрестности необитаемыми в радиусе почти пяти километров. Развалины церкви и потусторонний хохот и плач коровы угнетающе действовали на местную живность и привили всем тварям инстинктивное желание бежать и прятаться при виде святых руин. А братья спокойно заводили кунг между стен из красного кирпича. Рухнувшая крыша церкви имела одно неоспоримое преимущество перед крышами других зданий: она уже больше никогда не рухнет. Да и у посторонних желание соваться в опасное здание отпадало начисто. А вот кунг себя отлично чувствовал меж стен из красного кирпича с пустыми оконными проемами.
Корова лиловым глазом покосилась назад, на скрывающегося в двери Вовка. Ее лицевые щупальца зашевелились, а из-под них раздался до ужаса печальный вздох.
Каин оторвался от еды и одному ему известным маршрутом метнулся к двери – поприветствовать второго мальчика. Вовк же, вместо того чтобы погладить питомца, стряхнул на него целый сугроб снега, отчего Каин, смешно и недовольно подпрыгивая, ретировался на свое место на полке.
– Все! Покормил! – возвестил радостно Вовк. – Ты слышал ее довольное урчание?
– Конечно! – кивнул Вит. – Ее довольное урчание, как всегда, пол-Спасса слышало. Это же здорово!
– Ага. Отец пришел? – вдруг спросил Вовк, спрятав улыбку. Он стал серьезным в один миг, будто все утро от мальчика скрывали, куда же делись родители. – А Ма когда придет?
– Э-э-э… – Вит чуть не ляпнул сгоряча, что отца, а тем более матери, вместе с ними давно уже нет. Но вовремя прикусил язык. – Скоро будут, Вовк! Скоро будут! – и сразу сменил тему. – Ты готов искупаться?
– Всегда готов! – закивал брат, и его словно подменили. В глазах загорелся задорный огонек, радостная улыбка осветила порозовевшее после улицы лицо.
– Тогда скидывай шмотки! – воскликнул Вит. Каин жевал в сторонке сухое мясо и с огромным неодобрением смотрел на ребят. Он совершенно не понимал, зачем они так внезапно начали скидывать с себя шкуры. Почему вдруг голыми выбежали на улицу, туда, где сверкающий пушистый снег кусался и жалил? А тринадцатилетние мальчишки под удивленным взглядом выпученных фиолетовых глаз коровы минут десять голышом ныряли в нанесенный у одной из стен сугроб. Они подставляли тела летящему снегу, набирали его полные ладони и кидали на себя, растирались и орали так, словно за ними бежал сам дьявол. Даже корова, наблюдающая за этим безобразием, слегка ошалела. Потом Вит и Вовк быстро забежали в теплый кунг, обмотались сухими волчьими шкурами и как минимум час согревались. Довольные и чистые, счастливые от того, что они есть друг у друга.
Пока Вовк опять не спросил:
– А Па с Ма когда будут?
Вит сидел на лавочке-жердочке, прибитой еще отцом под крышей кунга. Он смотрел в узкое окошко и управлял коровой с помощью вожжей, пропущенных через маленькие отверстия в корпусе.
Вообще, Зорька была удивительным созданием. Выше обычной коровы раза в полтора-два, отсюда и силища: спокойно тянула кунг по полуметровым сугробам и бездорожью. Вместо рогов и вокруг рта дрягались щупальца, как у осьминога. Шерсти нет, а под абсолютно лысой кожей – прослойка жира толще талии Вита, поэтому животное не чувствовало и холода. А что самое удивительное и необъяснимое – все твари ее боялись. Вернее, ее криков. Отец говорил, что голосовой аппарат Зорьки устроен по типу сонара. Связки создают ультразвук такой частоты, что животные не переносят ее крика. Для Соколовых Зорька была незаменимым животным. Если остальные кочевники старались укрепить свои повозки и вешали на них сотни килограммов железа, то мальчики прекрасно обходились старым армейским кунгом, ведь Зорька отпугивала любых тварей.