Метро 2033. К свету
Шрифт:
– Это кто? – не удержался от вопроса мальчик.
– Самсон.
– Он тоже сталкер?
– Еще какой! – ухнул Ксива. – Только «химзу» [5] не носил. Принципиально.
Угрюмые бойцы не отреагировали на шутку. Слишком свежо еще было воспоминание о гибели Бельгийца. Лишь брат Ишкарий, не удержавшись, глупо захихикал. Но и его смех оборвался, когда отряд приблизился к статуе. Иссохший бассейн, окружавший скульптуру, доверху был заполнен человеческими останками. Потемневшие от времени и пыли кости с налипшими на них обрывками истлевшей одежды… Жуткие оскалы черепов…
5
Костюм
– Твою ж налево! Это как надо жизнь ненавидеть, чтоб такое вот… – Губы Шамана дрожали.
Мальчику доводилось видеть трупы. Однажды он даже видел человеческий скелет. Год назад один чудик с Московской, изрядно набравшись, уснул в сбойке недалеко от станции. Его нашли через пару дней: остались только кости, начисто обглоданные крысами…
Но чтоб вот так… Что должно было произойти в сознании людей, в одночасье превратившихся в… Таран называл таких выродками.
– Почему люди делали это? Почему убивали друг друга? – Мальчик обратился к подошедшему наставнику. – Здесь произошло что-то ужасное…
– У ненависти человеческой много личин. Ты видишь одну из них, – вместо сталкера нараспев ответил брат Ишкарий.
– Это неправильно. Так не может быть везде…
– Откуда такая уверенность, Глеб? В этом мире уже двадцать лет все неправильно, – покачал головой Таран.
– Не знаю… Просто хочется думать, что должно быть что-то другое… Хорошее. Нормальные люди, чистая земля… – Мальчик мечтательно прикрыл глаза. – Вот бы найти место, где все по-другому!
– Так в чем дело? Ищи! – усмехнулся сталкер.
– Но где мне искать? Как? – Глеб взволнованно смотрел на наставника.
– Неважно как. Если решил что-то сделать – сделай первый шаг. И не бойся сделать следующий. – Таран отчего-то стал вдруг предельно серьезен, наставляя ученика. – Бойся бездействия. Наметь цель и выкинь из головы остальное.
Слова сталкера затронули в душе мальчика потаенные струны. Не раз представлял он в своих грезах города до Катастрофы. Теперь Глеб отчетливо осознал, чего желает больше всего. Он будет искать уцелевшую землю, пока будут силы. Хотя бы в память о родителях, что мечтали о ней и взахлеб рассказывали когда-то удивительные вещи об утраченном мире…
– Спасибо… – Глеб смотрел Тарану прямо в глаза.
– За что? – немного иронично спросил наставник.
– За то, что выбрали меня…
– А, соображать начал, – хмыкнул сталкер, отворачиваясь от ученика. – Опасно торчать здесь. Двигать надо, – бросил он Кондору.
Кондор кивнул.
– Ну, чего встали, бойцы! Костей не видели? Тронулись!
И снова марш-бросок. Следуя за проводником, отряд уходил все дальше и дальше, пробиваясь через прибрежные джунгли и обходя очаги радиации.
– Это Нижняя дорога. – Таран на ходу показывал Кондору карту. – Дальше мимо очистных проскочим и на Ораниенбаумское шоссе. Вот здесь к берегу свернем. А там – всего метров пятьсот до «Раската».
Глеб услышал еще одно незнакомое слово и мысленно сделал себе пометку. Судя по всему, сегодняшний переход подходил к концу. Подумав о привале, Глеб вдруг осознал, как вымотался за день. Мальчик бежал, желая только одного – чтобы никто больше не встал у них на пути.
Враждебный внешний мир, похоже, решил дать незваным гостям передышку.
– Что за вышка? – спросил Окунь проводника.
– «Раскат». Центр управления движением судов. Если где и сохранилось радиолокационное оборудование, то только там. Стоит попробовать прощупать эфир.
– Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, – Таран кинул быстрый взгляд на Глеба, – что, возможно, уже сейчас удастся получить некоторые ответы.
Глава 8
Раскат
Надежда – странное чувство. Антипод здравого смысла. Порой она вдыхает в нас дополнительные силы, а иногда просто мешает трезво взглянуть на суть вещей. Мы пользуемся ею, чтобы оправдать необдуманные поступки, и гоним прочь, когда она может стать решающим аргументом в принятии серьезного решения. Можно здраво оценить призрачные шансы какого-то события, но не переставать надеяться. А можно, к примеру, потерять надежду на что-либо, сдаться, но лишь для того, чтобы мгновение спустя это самое «что-либо» обрести. Почему мы надеемся? И почему одних потеря надежды приводит к отчаянию, а для других это всего лишь путь к прозрению? Влияет ли сила нашей надежды на вероятность того, что желаемое свершится? Слишком много вопросов. Каждый отвечает на них исходя из собственного опыта. Одно можно сказать: надежда – странное чувство.
Глеб шел за наставником, обследуя двухэтажное здание рядом с вышкой, и гадал, стоит ли надеяться, что в эфире они поймают сигналы засевших в Кронштадте людей? И что заставляет «Исход» так слепо верить и надеяться на помощь мифического уцелевшего города? А на что, к примеру, рассчитывал Приморский альянс, посылая их в такую опасную экспедицию?
Из соседнего помещения донесся грохот мебели и сдавленная ругань Ксивы.
– Ничего интересного! Здесь тоже пусто! По нулям! – отчитались бойцы с разных концов постройки.
В конце концов все сгрудились в нависшем на уровне второго этажа переходе, соединяющем здание с вышкой. Коридор упирался в железную дверь с неприметной замочной скважиной посередине.
– Мысли есть? – поинтересовался Кондор.
– Да чего там витийствовать… – Геннадий, крякнув, с размаху двинул по двери ногой в гигантском кирзовом сапоге.
Гулкое «бам-м-м» прокатилось по переходу. Конструкция достойно выдержала удар.
– Не суетись, Дым. Сейчас с замочком поковыряемся и…
Мутант не дослушал. Обиженно покосившись на дверь, отошел назад, коротко разбежался и, выставив вперед плечо, врезался в железную створку всей своей двухсоткилограммовой массой. Не выдержав натиска, конструкция обвалилась внутрь вместе с квадратной дверной рамой. В воздухе заклубилась белесая пыль. Обнажились рваные куски бетонированной стены.
– Ну ты бы поаккуратнее, эстет чертов… – Кондор перешагнул через тушу рухнувшего гиганта и заглянул вверх, в колодец шахтного ствола. – Фарид, кошку доставай. Альпинизмом займемся.