Метро: Башня. Метро. Эпидемия. Трилогия
Шрифт:
Но… Главный управляющий на то и главный, что должен предвидеть абсолютно все. А он не смог.
«Что там случилось? Что там такое стряслось? Что вообще могло произойти с МОЕЙ Башней?»
Это слово «МОЕЙ» — главное, ключевое слово — подстегнуло его не хуже удара бича, Дубенский, удивляясь, откуда у него берутся силы, побежал еще быстрее.
«А чем там занимается Петухов? Ковыряет в носу?»
Это было на него не похоже, Николай был хорошим управляющим, к тому же он отлично знал компьютер и мог в случае чего
Программа была достаточно дружелюбна по отношению к пользователю — в том смысле, что при необходимости в нее можно было внести изменения, и она продолжала бы работать без сбоев…
«Была… Но что с ней случилось?»
Дубенский вернулся к «Тойоте», отметив по часам, что потерял почти тридцать минут впустую. Тридцать минут, когда счет, быть может, шел на секунды.
Он задыхался от быстрого бега, футболка стала мокрой — хоть выжимай. Михаил запрыгнул в машину, завел двигатель и помчался домой.
«Ну, хоть с этим повезло. Дом близко».
Наверное, в этом был смысл. Мерзликин не ошибался.
— Дом — это дом, — говорил он. — А работа — это работа. Не обижайся, Миша, но квартиру в Башне ты не получишь. Чтобы глаз не замыливался. Понимаешь, о чем я говорю?
Тогда он не понимал. Более того, подозревал босса в жадности и скупости, но ведь Мерзликин и сам не захотел жить в Башне. Его вполне устраивал коттедж под Истрой, кстати, чересчур скромный для владельца крупного строительного концерна.
Правда, у босса был еще домик в Испании. И вилла в Сардинии. Словом, квартира в Башне была ему не нужна. Он и не хотел там жить, говорил: «Боюсь высоты. Я люблю ступить с крылечка прямо на травку. Все эти небоскребы… — он махал рукой, — для идиотов».
Сейчас Михаил был ему благодарен. Хорош бы он был — Главный управляющий, запертый в собственной Башне!
Внезапно ему пришла в голову мысль, что, очутись он в эту минуту там, внутри, то смог бы сделать не больше, чем Петухов. А так…
«Я постараюсь», — решил Дубенский. Для него это означало: «Я сделаю». Всякий раз он оставлял себе узенькую лазейку для того, чтобы дать обратный ход — отводил несколько процентов на форс-мажорные обстоятельства.
Похоже, сегодня был именно такой день: когда зазор между «я постараюсь» и «я сделаю» увеличился до критических размеров. Слишком больших. И все же…
Он припарковал машину перед подъездом, ставить ее в гараж не было времени. Хлопнул дверцей и забежал в подъезд.
«Я постараюсь!»
Дома его ждала жена, абсолютно ошеломленная нескончаемым потоком звонков — по мобильному и городскому телефонам — и факсов.
В квартире постоянно что-то жужжало и звонило.
Дубенский решил посвятить этому несколько минут — пять, не больше.
Определитель городского телефона высвечивал различные номера, большей частью незнакомые. Он просмотрел список звонков, поступивших за последний час, и не нашел ничего заслуживающего внимания. Из Башни ни разу не звонили.
Факсов пришло столько, что ими можно было обклеить прихожую и кухню впридачу. Он схватил кипу бумаги и пошел в свою комнату, к компьютеру, захватив по пути мобильный телефон.
Мобильный лежал на самом видном месте, и Дубенский еще раз удивился, как он мог его забыть. Он открыл меню и просмотрел список поступивших вызовов. В списке выделил номер босса. Петухов, как ни странно, не звонил.
Дубенский сел к компьютеру, положил кипу факсов на колени, а телефон — на стол и уставился на монитор.
На экране он увидел флажок, свидетельствовавший об аварийном сигнале. Теперь управление системами Башни осуществлял резервный сервер. Дубенский дважды щелкнул по флажку мышкой.
Открылось окно, сообщавшее, что в 18:45 угол отклонения Башни от вертикали достиг критической величины, после чего почти сразу пришел в норму. Отклонение совпало по времени с моментом включения резервного сервера.
Михаил застыл, обдумывая эту информацию.
«Достиг критической величины, после чего… » — медленно повторил он про себя.
— После чего пришел в норму, — закончил уже вслух… — Лена! — не оборачиваясь, крикнул он.
Двери в его квартире не скрипели, и жена ходила неслышно, но он почувствовал, как она возникла на пороге. После одиннадцати лет брака такие вещи начинаешь чувствовать спиной.
— Лена, принеси мне, пожалуйста, кофе… — сказал он и продолжил свои рассуждения. — Что мы имеем? Башня отклонилась. С чего бы это вдруг? Не было ни шквальных порывов ветра, ни подземных толчков, — предположить, что район Серебряного Бора вдруг превратился в сейсмически активную зону, было бы нелепо, и Михаилу не требовалось заглядывать в сводку Гидрометцентра — не ту, что показывали по телевизору, а ту, которую они заказывали специально для Башни, — чтобы понять, что ураган над Москвой тоже не проносился. — Природные катаклизмы отметаем. Что дальше? Проседание грунта? Детский лепет! Тогда бы она так и осталась стоять под углом. Но ведь… «Достиг критической величины, после чего пришел в норму… »
Вот это самое «после чего пришел в норму» никак не давало ему покоя. Начиная с 18: 45 и до настоящего времени Башня больше не отклонялась.
— Скорее всего это ошибка! — Он закрыл окно с данными телеметрии и открыл следующее.
На экране возник поэтажный план. Все дверные проемы были перечеркнуты красными крестиками. Все, включая помещение, где находился центральный пульт.
— Значит, они все заперты?! Хм… Ситуация…
Он сидел, не зная, как все это понимать. Отклонение Башни от вертикали, запертые двери… Все это напоминало дурную компьютерную игру, но никак не реальность.