Мевервильский оборотень

Забившись в угол, Дерик сидел тише, чем мышь, боясь даже дышать. Он слышал, как воины громят лабораторию отца, и с ужасом ждал, что его тайное убежище за кучей старья в углу сейчас обнаружат.

Один из воинов пикой ткнул в угол, и стальной наконечник вскользь задел лодыжку мальчика. Он до крови закусил губы от боли, но сумел смолчать.

— Куда мог подеваться этот крысеныш? — услышал он раздраженный голос одного из ратников. — Герцог будет

— Сбежать не мог, мы все выходы оцепили… так что где-то тут прячется… в щель какую-то видать забился… только вот в какую? В такой грязи и темнотище поди найди…

— Может поджечь тут все? Глядишь, и выскочит паскуда. А не выскочит, значит, в огне сдохнет, колдовское отродье.

— Дельная мысль. Давай тащи побольше соломы и поджигай.

Послышался топот, и в мастерской запахло дымом. Дерик понял, что сейчас его заживо сожгут. Его объял ужас, он вскочил и, превозмогая боль в раненой ноге, метнулся к двери, но был тут же пойман. Ратники схватили, повалили, а потом за ноги поволокли во двор.

— Вот он, крысеныш! Давно надо было поджечь тут все. Давай, подвешивай его за ноги. Посмотрим, сколько этот продержится.

Во дворе, куда его выволокли воины, они сорвали с него одежду. Из-за пазухи выпала книга отца, которую Дерик старательно прятал.

— Гляди-ка еще одна колдовская книженция, — один из ратников сапогом откинул ее в сторону крыльца мастерской, к которому уже подбирались языки пламени.

В это время во двор въехала всадница в бархатной амазонке и легком плаще с капюшоном.

— Что здесь происходит? — раздался ее мелодичный голос, в интонациях которого чувствовалась привычка повелевать.

Лежащий на земле Дерик, ноги и руки которого уже связали, искоса взглянул на нее. Гордая посадка, стройный стан, лицо скрывает наброшенный на голову капюшон.

— Семейку колдунов истребляем, миледи. Отец Ваш приказал, — один из ратников шагнул к ней чуть ближе и, взяв за повод коня, указал на подвешенные к дереву трупы отца и матери Дерика. Потом кивнул на него:

— Последний вот остался.

— Такой юный и уже тоже колдун? — недоверчиво хмыкнула всадница.

— Яблочко от яблони, как говорится, миледи. К тому ж книжку явно колдовскую за пазухой держал.

— Покажи!

Ратник взмахнул рукой. Повинуясь его жесту, другой тут же метнулся к объятому пламенем крыльцу и выхватил книжку, которую уже начали лизать языки огня. Потом обтер ее рукавом от гари и с поклоном протянул дочери герцога:

— Вот, миледи.

Та взяла ее рукой в тонкой лайковой перчатке, полистала. Потом, чуть повернувшись, открыла седельную сумку и положила в нее книгу.

— Вам нужна колдовская книга, миледи? — удивленно спросил старший из ратников, держащий ее коня за повод.

— Глупец, — рассмеялась она, — это же стихи. Ты что читать не умеешь?

— Я не смотрел ее, — смущенно потупился тот.

— Давай покажу, прочтешь вслух, — всадница вновь взялась за седельную сумку, — мне ни к чему чтоб про меня слухи ходили, что я колдовскими книжками интересуюсь.

— Я не умею читать, миледи, — немного замявшись, пробормотал тот.

— Тогда помалкивай лучше. А то скажу отцу, чтоб на дыбе тебя вздернули за то, что слухи лживые да порочащие про меня распускаешь.

— Извините, миледи. Не посмею больше. По глупости сказал. Смилостивитесь, не жалуйтесь герцогу ради всего святого.

— Хорошо. Не буду. Мальчика только отдай мне. Раз он стихи пишет, то я из него пажа сделаю. Будет меня песнями да стихами ублажать.

— Как скажите, миледи. Вы сами сейчас забрать хотите или в замок его Вам доставить?

— Сама заберу. К седлу мне его привяжи.

Подобострастно кивнув, старший из ратников скинул с себя плащ и накинул на Дерика. Потом подхватил его и, перебросив сзади через круп коня всадницы, крепко привязал к седлу.

— Можете ехать, миледи.

Ничего не ответив, дочь герцога развернула коня и послала в галоп.

Дерик трясся на лошади, еще окончательно не веря, что ему удалось избежать мучительной гибели, и обдумывая, какая дальнейшая участь ему уготована.

Про единственную дочь герцога по округе ходило множество слухов. Молодая девушка слыла жесткой и властной особой. Боялись ее во владениях герцога даже больше его самого, потому что вертела она им, как хотела. Престарелый герцог выполнял любые ее прихоти. По одному ее слову он мог казнить или помиловать любого. При этом дочь его, не зная ни в чем отказа, замуж не торопилась и отвергала всех женихов, которые толпами осаждали ее отца.

Въехав во двор замка, молодая всадница легко соскочила с коня и кинула повод подбежавшим слугам, приказав:

— Мальчишку отвяжите, он со мной пойдет.

Те поспешили выполнить приказание, и Дерика стащили с коня и развязали. Затекшие от неудобного положения во время долгой поездки ноги не держали, и он осел на землю. Дочь герцога тем временем, сняв плащ, сбросила его на руки прислуги и вытащила из седельной сумки книгу. Потом, подождав несколько минут, чтобы мальчик смог подняться и достаточно уверенно встать, нетерпеливо повела плечом:

— Пошли!

После чего, не оборачиваясь, взбежала по ступеням и скрылась в дверях. Прихрамывая на раненую ногу и смущенно кутаясь в плащ, Дерик поспешил следом.

Шли они долго, петляя по хитросплетениям длинных коридоров замка, потом девушка распахнула одну из дверей и вошла. Дерик зашел следом.

— Дверь на засов! — приказала его спасительница, небрежно бросив книгу Дерика на письменный стол, стоящий в углу.

Он тут же закрыл дверь и задвинул прочный засов.

— Сними плащ, подойди ко мне!