Мэйфейрские ведьмы
Шрифт:
– Нет-нет, это выше моих сил и силы того, кем я повелеваю. Духу ничего не стоит перенести небольшой камень или золотую монету прямо в руки ведьмы. Но открыть тюремные двери и совладать с вооруженной стражей? Такое невозможно.
Затем, словно позабыв о том, что говорила, Дебора дико блеснула глазами и спросила:
– Ты знаешь, что мои сыновья дали показания против меня? Что мой любимый Кретьен назвал меня, его мать, ведьмой?
– Дебора, я думаю, мальчика заставили это сделать. Хочешь, я повидаюсь с ним? Чем я здесь могу помочь?
– Ох, мой милый, добрый
– Что ты говоришь? Я ничуть не сомневаюсь, что ты невиновна. Если бы тебе удалось излечить твоего мужа от его недуга, никто не стал бы кричать, что ты ведьма.
В ответ на мои слова Дебора покачала головой:
– Ты очень многого не знаешь в этой истории. Когда муж умер, я считала себя невиновной. Но, Петир, я провела в этой камере много долгих месяцев, думая о случившемся. А голод и боль делают разум острее.
– Дебора, не верь тому, что враги говорят о тебе, как бы часто они ни повторяли свои слова!
Она не ответила. Казалось, сказанное оставило ее равнодушной. Потом Дебора вновь повернулась ко мне.:
– Петир, я хочу попросить тебя вот о чем. Если утром меня выведут на площадь связанной, чего я боюсь больше всего, потребуй, чтобы мне развязали руки и ноги, дабы я смогла нести тяжелую покаянную свечу. Таков местный обычай. Не заставляй мои покалеченные ноги подкашиваться при виде твоей жалости. Веревок я боюсь больше, чем пламени!
– Я это сделаю, – пообещал я, – но здесь тебе нечего беспокоиться. Тебя заставят нести свечу и пройти через весь город. Тебе придется принести покаянную свечу на ступени собора, и только тогда тебя свяжут и потащат на костер…
Я не мог продолжать.
– Послушай, на этом мои просьбы к тебе не кончаются, – сказала она.
– Я готов выполнить и другие. Говори.
– Когда казнь завершится и ты уедешь отсюда, напиши моей дочери, Шарлотте Фонтене, жене Антуана Фонтене. Она живет на острове Сан-Доминго, это в Карибском море. Писать нужно в Порт-о-Пренс, на имя купца Жан-Жака Туссена. Напиши ей то, что я тебе скажу.
Я повторил имя и полный адрес.
– Сообщи Шарлотте, что я не мучилась в пламени, даже если это и не будет правдой.
– Я заставлю ее поверить в это. Дебора горько улыбнулась.
– Вряд ли, – сказала она. – Но постарайся, ради меня.
– Что еще написать ей?
– Передай ей мое послание, которое ты должен запомнить слово в слово. Напиши ей, чтобы она действовала с осторожностью, ибо тот, кого я послала ей в подчинение, иногда делает для нас то, что, как он верит, мы хотим, чтобы он сделал. Далее напиши, что тот, кого я ей посылаю, черпает свою уверенность в одинаковой мере как из наших неуправляемых мыслей, так и из продуманных слов, которые мы произносим.
– Но, Дебора!
– Ты понимаешь мои слова и то, почему ты должен передать их моей дочери?
– Понимаю. Я все понимаю. Ты пожелала смерти мужа из-за его измены. И демон это выполнил.
– Все сложнее. Не стремись проникнуть в суть этого. Я никогда не желала смерти мужа. Я любила его. И я не знала о его измене! Но ты должен передать мои слова Шарлотте ради ее защиты, поскольку мой невидимый слуга не в состоянии рассказать ей о его собственной переменчивой натуре. Он не может говорить с ней о том, чего не понимает сам.
– Но…
– Не затевай сейчас со мной разговоров о совести, Петир. Уж лучше бы ты вообще не появлялся здесь. Изумруд перешел во владение к Шарлотте. И когда я умру, демон отправится служить ей.
– Не посылай его, Дебора!
Она вздохнула, выражая свое глубокое недовольство и отчаяние.
– Умоляю тебя, сделай то, о чем я прошу.
– Дебора, что произошло с твоим мужем?
Мне показалось, что Дебора не станет отвечать, но она все же заговорила:
– Муж лежал при смерти, когда ко мне пришел мой Лэшер и сообщил мне, что заманил его в лес и заставил свалиться с лошади. «Как ты мог сделать то, о чем я тебя никогда не просила?» – допытывалась я. И мне пришел ответ: «Если бы ты заглянула в его сердце, как заглянул туда я, то ты повелела бы мне сделать именно это».
От этих слов, Стефан, холод пробрал меня до самых костей. Прошу тебя: когда вы будете снимать копию с моего письма для наших архивов, пусть эти слова подчеркнут. Когда еще мы слышали о подобном потакании чужим потаенным желаниям и о подобном своеволии со стороны невидимого демона? Когда erne мы сталкивались с такой смышленостью и глупостью одновременно?
Я представил себе картину: джинн, выпущенный из бутылки, который по собственной воле творит хаос и разрушения. Мне вспомнились давние предостережения Рёмера. Я вспомнил Гертруду и все, что она говорила. Но они едва ли могли вообразить действия этого призрака, которые были несравненно опаснее.
– Да, ты прав, – сказала Дебора, прочитав мои мысли. – Ты должен написать об этом Шарлотте, – убеждала она меня. – Отнесись внимательно к своим словам на случай, если письмо попадет в чужие руки, но напиши об этом, напиши так, чтобы Шарлотта поняла все то, что ты должен сказать!
– Дебора, удержи это существо. Позволь мне сказать ей от твоего имени, чтобы она выбросила изумруд в море.
– Теперь слишком поздно, Петир. Все идет так, как идет. Даже если бы ты не появился сегодня, чтобы услышать мою последнюю просьбу, я все равно отослала бы моего Лэшера к Шарлотте. Ты не можешь представить, насколько мой Лэшер могуществен и сколь многому он научился.
– Научился? – удивленно повторил я. – Да откуда ему научиться, если он всего-навсего дух, а они неисправимо глупы, в чем и кроется их опасность? Выполняя наши желания, духи не понимают всей их сложности и лишь вызывают нашу погибель. Тысячи случаев это доказывают. Разве подобного не случалось? Как же ты говоришь, что он многому научился?
– Поразмысли над моими словами, Петир. Говорю тебе, мой Лэшер многому научился, и его ошибки исходят не из его неизменной простоты, а от того, что перед ним ставятся все более сложные цели. Но во имя всего того, что когда-то было между нами, обещай мне написать моей любимой дочери! Это ты должен для меня сделать.