Меж двух мгновений Вечности
Шрифт:
– Церемониал закончен? Ну, давай здороваться по-настоящему.
Они обнялись. Потом, после обхода боевых постов, учебных классов, после короткого совещания с руководителями подразделений, когда они, наконец, оказались в особняке, Крот поинтересовался с неподдельным интересом, как Антуан сумел за такой короткий срок так усовершенствовать свой русский язык. Тот многозначительно поднял палец и ответил с нарочитым акцентом, не уродующим фразы, а придающим им особый изысканный шарм:
– Не такой малый срок. Год...И как тебе моя речь на параде?
–
– Но разве бывают неграмотные чиновники?
– У нас бывают.
– Приятно слышать, что грамотный. Но чиновник... Я думаю, это сомнительный комплимент изо рта военного.
– Из уст.
– Да, да. Я забыл это слово. Я знаю: слово "чиновник" для русского - не похвала, а насмешка. У вас не любят чиновников.
– Это чиновники нас не любят. Они вынуждены отвлекаться на нас, а это им мешает эффективно руководить.
Антуан засмеялся. А потом добавил серьезно.
– Ты говоришь то, что говорят другие. Как ты можешь знать про русских чиновников? Ты долго не жил в России.
– Если верить русской литературе, чиновники не менялись триста лет. Неужели ты думаешь, что они изменились за десять лет моего отсутствия?
Антуан слушал, склонив голову.
– Допустим. Я не буду спорить. Я очень уважаю русскую литературу и тебя, чтобы спорить.
– Я бы с тобой поспорил - по-французски. Если бы умел так же хорошо говорить, как ты по-русски.
– У тебя нет такого таланта, зато есть другие. Психоатаки действуют на всех по-разному. На нас с тобой они подействовали хорошо.
За ужином, накрытом на первом этаже особняка, кроме гостей, присутствовали его замы, Стрижич, и командир спецназа. Крот позвонил Марине, хотя её появление было бы расценено, как нарушение субординации и одновременно демонстрацией их особых отношений. Но она не взяла трубку. И вышло хорошо со всех сторон: и ей оказал внимание, и она не поставила его в двусмысленное положение. Пили только легкое вино, которое Антуан привез с собой, хотя наши и косились выжидательно на запотевшие холодным потом бутылки "Московской". Много шутили и в конце даже спели "Катюшу". При этом замечательно выделялись голосами Седых и Стрижич. Спелись, однако. Характерно, что слова всей песни знал только Антуан, и когда после окончания очередного куплета все замолкали, лихорадочно припоминая, как дальше, он заводил новый, заставляя включаться остальных. О делах не сказали ни слова. Через два с небольшим часа Антуан дал своим знак, и они встали из-за стола. Представители принимающей стороны не прочь были бы продолжить банкет, но в этой ситуации им ничего не оставалось, как тоже начать прощаться.
Когда комната опустела, Антуан взял со стола бутылку водки, два стакана, кивнул на тарелки:
– Захвати что-нибудь на свой вкус. Пошли ко мне.
Они поднялись на второй этаж, расположились у небольшого столика. Крот разлил водку.
– Давай за ребят...
– сказал Крот.
Выпили, не чокаясь. Помолчали.
– Помнишь, вот так
– Кстати, ты спрашивал про оливье. Так вот, это оливье.
– Да? А пельмени будут?
– Завтра. И все-таки, как ты смог так хорошо выучить русский язык?
– Можно подумать, что год назад мы не говорили с тобой по-русски.
– Не сравнить.
– Мне иногда кажется, что я умею говорить на всех языках мира. Для меня не составляет трудности учиться говорить. А понимать чужой язык просто так. Я иногда думаю, что мне этому и учиться не надо. Здесь, - он стукнул себя по начинающей лысеть макушке, - само собой переводится. Что об этом говорить? Давай о другом. Ты никогда не думал, почему они делают психоатаки, если мы научились эти атаки избегать?
Крот думал об этом. Как не думать? Ерунда какая-то получается. Поначалу психоатаки иных были очень эффективны. Но теперь новичкам, которые им ещё ни разу не подвергались, просто не выдают оружие. И только тех, кто не отреагировал на воздействие, зачисляют в штат. Это как бы еще один экзамен, среди всех прочих, что проходит адепт при зачислении в ФОРСИС. Тех, кто пострадал в легкой форме, реабилитируют на месте. "Тяжёлых" отправляют на лечение. Зачем инаким продолжать эти атаки? А они ведь продолжают.
– Они начали применять психоатаки лет семь назад. И сразу сократилось число желающих служить в Форсис. А ведь отбоя поначалу не было! Герои не боятся смерти, герои боятся свихнуться. Хотя героизм и сам по себе - отклонение от нормы. Но, оказалось, что на многих психоатаки не действует. А на некоторых действуют, как на нас с тобой. Скажи, Крот, ты думаешь, что остался такой же, как был когда-то?
– С языками у меня проблемы, - отшутился Крот, обдумывая, как отвечать. Поворот разговора его настораживал, но, с другой стороны, он хотел этого продолжения.
– Зато нет проблем с реакцией.
– Антуан пристально посмотрел ему в глаза.
Крот взгляд выдержал.
– А ведь у тебя, Крот, обычная реакция, -сказал Антуан, вставая с места.
– Лучше, чем у многих, но не лучше, чем у меня, например. Тебя негласно проверяли. Не только тебя, не беспокойся. Всех нас проверяют негласно. Приборы говорят, что у тебя обычная реакция. Но как тогда ты успеваешь реагировать в сотни раз быстрее, чем я? Даже в тысячи раз быстрее. Ты можешь увернуться от пули. Это как?
– Увернуться от пули нельзя. Можно уступить ей дорогу. Но это надо сделать раньше выстрела.
– Да. Как это у тебя получается?
– Интуиция.
– Вот. А как она работает?
– Не знаю. А ваши исследования не могут ответить на этот вопрос?
– Нет. Но они предполагают, что это связано с последствиями психоатак. Как и мои склонности к языкам.
– Только мои способности... более подозрительны. Если твоими можно гордиться, то мои следует скрывать. Но не от тебя, конечно.