Меж двух мгновений Вечности
Шрифт:
Целый день Антуан провел со спецназом - смотрел их на кроссе, в городке, на "квадрате", где ребята провели для него несколько показательных боёв на полном серьезе, без эффектной "показухи", которая пользуется таким успехом у людей непосвященных. Вместе с ними он пометал ножи, что умел делать классно, показательно покрутил нунчаки, в чём тоже с ним мало кто мог сравниться. Видно было, что генерал ностальгирует. И хотя для ФОРСИС эти виды воздействия были не актуальны - бэра нунчакой не проймешь, ножиком бронежилет не пробить - умение пользоваться спецсредствами ценилось спецами высоко - это было что-то вроде визитной карточки.
После обеда он уехал к летчицам, и у Крота выдалось немного свободного времени. Вечером личный состав собрался в клубе, где гостей развлекли самодеятельностью. Оказалось, что талантов в гарнизоне достаточно. Больше всего удивила Крота Стрижич. Она вышла на сцену с гитарой и спела несколько никогда ранее не слышанных им песен. Лиричных и грустных.
Дай мне знать, когда ты вернёшься с края земли,
И не верь болтунам, твердящим, что край остёр.
Не мы выбирали свой путь, и если б могли...
Но разве дрова выбирали путь на костёр?
И лишь, когда она запела:
Падаешь? Падай.
Свободно паденье...
Страх позабудь и поверь, что крылата,
Он понял, кто автор.
После концерта устроили небольшой фуршет с танцами. Антуан провозглашал тосты, танцевал и вообще блистал.
– Смотри-ка, - шепнул Кроту Григ, - как вокруг твоего друга летчицы сгрудились!
– Он подчеркнул интонацией последнее слово и сам засмеялся своей шутке.
Крот видел. Видел, что состав окружения Антуана постоянно менялся, и только Маринины светлые волосы постоянно трепыхались около левого плеча монженераля. Она была особенно хороша сегодня. Веселая, возбужденная, подвижная. Беззаботно болтала и заливисто смеялась. И ни разу не взглянула на него. В общем-то они так и договаривались - не давать повода для пересудов. Лишнего повода. Однако сегодняшняя её отстраненность была особенно искусственной. Она не просто не смотрела на него, она избегала его взгляда.
Крот, как говорится, по долгу службы, вынужден был находиться рядом с высоким гостем. Он слушал, как тот рассказывал девчонкам героические истории из боевого прошлого - главным образом про товарищей и особенно много про Крота, а забавные - про себя. Потом они заспорили с Мариной о поэзии Поля Верлена и Гюго, который, к удивлению Крота, оказался не только известным писателем, но и поэтом. Оказывается, он был богат, что Антуан назвал неприличным для литератора. Между делом прозвучало и о его знаменитом завещании, из которого не был выполнен лишь один пункт, призывающий переименовать Париж в Гюгополис. Потом заговорили о Рембо, который, оказывается, сочинял лишь в молодости, а поумнев, занялся торговлей, продавая оружие, пряности и даже людей. По поводу последнего Антуан, заметил, что не только французские литераторы замешаны в этом. Российские в годы культа личности тоже
Следующий день Антуан с замом Крота занимался вооружением. Поляк тряс снабженцев, англичанин же все дни, практически не вставая, просидел у компьютеров с каждой из летчиц, проверяя их навыки. Перед обедом Кроту позвонила Марина.
– Забери меня со скамеечки, - попросила она.
Крот подумал, что это свидание сейчас совсем некстати, но обрадовался. И, отложив все дела, помчался за ней к клубу. Марина была задумчива и молчалива. И он понял, что это совсем не свидание. Когда они вошли в комнату, она достала из шкафа свою сумку и принялась укладывать в нее вещи. Крот молчал.
– Я уезжаю, - наконец сказала она печально. Но он видел, что в глазах её совсем нет грусти.
– Куда же это?
– Поинтересовался он спокойно.
– Надолго?
– На курсы...
– Понятно, ротация. Ну что ж, это совсем неплохо.
– Ты совсем не расстроен?
– Удивилась она.
– Нет, - сказал он.
– Я уважаю твой выбор.
– Понимаешь, было тестирование.
– Начала она торопливо, словно оправдываясь. Ничего особенного: задания типовые, но девочки очень волновались и многие справились неважно. А я справилась хорошо. Ты же знаешь, к нам привезли трех летчиц. Значит, трех надо забрать на переподготовку. Генерал по итогам выбрал пятерых. Стрижич оставила в списке трех. И меня в том числе. Вот.
Она что-то не договаривала. Но Кроту было всё равно. Что ж, всё правильно. Их ничего не соединяет, кроме тех двух свиданий. Не всякая связь связывает.
– Тебе совсем безразлично?
– Вот теперь в глазах ее появилась обида.
– Ну не совсем, - ответил он.
– Конечно, я к тебе начал привыкать. Но ты же сказала, что прилетели три новых летчицы. Симпатичные?
Она тряхнула волосами. Легкий всполох плеснулся в сторону Крота. Не подействовало. Марина взяла сумку. Помялась, но все-таки спросила:
– Скажи, а Антуан женат?
Понятно, его друг включил свое обаяние и уже успел преуспеть. Мало кто из представительниц женского пола мог против этого обаяния устоять. Впрочем, у него есть и другие козыри - Париж, графский титул. Состояние имеется и у Крота. Только деньги в лесной глуши тратить некуда.
– Место графини свободно, если ты об этом, - ответил Крот.
– Я тебя не повезу. Бери авик и лети сама. Оставь его возле штаба.
Она постояла около двери, посмотрела на него выжидательно, и, поняв, что прощаться он не будет, вышла. И авик взяла.
Вечер Крот провёл в одиночестве. Антуан занимался с летчицами. По его приказу на территорию авиачасти приземлили крейсер. Для здоровенной махины пришлось открывать сразу восемь окон. Занятия шли весь вечер. Ознакомительные, конечно. Такой техники девчонки никогда не видели, и полетать им, естественно, никто не предлагал. Но покатать - покатали. Антуан появился поздно. От чая отказался. Поговорили о несущественном, потом вздохнул, что вот и заканчивается их встреча. По поводу прощального банкета сказал: